Убийства на Чарлз-стрит. Кому помешал Сэмпсон Уорренби?

– Сначала познакомьтесь с мисс Уорренби, а потом говорите! – И полковник громко захохотал.

– Я так и сделаю, сэр, – сказал старший инспектор.

Глава 6

– Беда с вами, Хорас! Вам не угодишь, – произнес Хемингуэй позднее. – Я везу вас в разгар лета в прекраснейший уголок, о каком можно только мечтать, привожу в паб, где, вижу, не читали указов о нормировании, а у вас такой вид, словно вас притащили в зону бедствия. Я вас побеспокою: передайте-ка мне масло!

Инспектор подал ему зеленую чашку, отдаленно напоминавшую формой салатный лист.

– Масло! – провозгласил он. – Недельная норма!

Хемингуэй не стал себя ограничивать. Они сидели в пустом кафе и наслаждались поздним ужином, навевавшим воспоминания о почти забытых изобильных временах. Гостиница «Сан» была старейшей, но далеко не лучшей в Беллингэме. Сюда приходили ночевать после дневных трудов заезжие коммивояжеры. Неудобства кроватей в номерах смягчались перьевыми матрасами. В единственной ванной комнате стояла старинная крашеная ванна в деревянном коробе, со старомодным краном. Зарешеченные окошки можно было, приложив силу, попробовать открыть. Постояльцы были людьми неприхотливыми, поэтому к их услугам здесь была всего одна гостиная, а в кафе стоял длинный стол, сидеть за которым приходилось на стульях, набитых конским волосом. Еще здесь громоздился массивный буфет из красного дерева, пожелтевшего от времени, служивший подставкой для фикуса, были сложены коробки от печенья с картинкой на сюжет коронации Эдуарда VII и расставлено множество банок с соусами и маринадами. На стенах висели гравюры из стали в кленовых рамах, в углу высилась ваза с пампасной травой. Еду здесь подавали небрежно, меню отсутствовало, зато сама еда была отменной. Хемингуэй заказал чай, и вскоре на столе появилась тарелка с беконом, яйцами, колбасой, помидорами и жареным картофелем, а также три-четыре вида джема, булочки, фруктовый пирог, буханка хлеба, компот и редиска. Эту гостиницу ему порекомендовал сержант Карсторн, в связи с чем старший инспектор проникся уважением к его профессиональным способностям – по мнению помощника Хемингуэя, безосновательно.

– Хотелось бы узнать, откуда у них столько бекона, – зловеще произнес Харботтл.

Старший инспектор налил себе вторую чашку чая и щедро добавил сахару.

– Не пойму, зачем вы занялись расследованием убийств? – усмехнулся он. – Ищейка на службе у министерства продовольствия – вот ваша стезя! Какое вам дело, откуда у них бекон? Когда вы его ели, у вас за ушами трещало! Еще чаю?

Харботтл не возражал. Несколько минут он звенел в чашке ложечкой.

– В деревне хорошо! – внезапно заявил он. – Но это расследование мне не нравится, шеф.

– Проблема в вашем комплексе неполноценности, – невозмутимо заметил Хемингуэй. – Когда вы заговорили о сквайре, я понял: быть беде. Вы же стали вспоминать былые деньки, когда были деревенским пареньком, возили навоз и ломали шапку перед сквайром.

– Вот еще! – возмутился хмурый подчиненный. – В жизни не возил навоз и ни перед кем не ломал шапку. Что мне было ломать, когда я ходил с непокрытой головой?

– Так вы из красных? Здесь лучше забыть о равенстве, это тупиковый путь. – Увидев, что инспектор тяжело дышит, он примирительно добавил: – Остыньте, Иов, поберегите свои сосуды!

– Почему Иов? – подозрительно спросил инспектор.

– Если бы вы читали Библию, то знали бы, что этот бедняга страдал ужасной болезнью. И много чем еще.

– Хочется узнать, от чего я страдаю!

– Главным образом, от меня.

Инспектор неуверенно улыбнулся:

– Вы начальник, сэр, мне не следует вам противоречить. Но я никак не пойму, что вам нравится в данном деле. По мне, либо оно окажется таким простым, что его вполне раскроет местный сержант, о ком вы высокого мнения, либо разверзнутся глубины, до которых нам ни за что не донырнуть.

– Я ценю качество. – Хемингуэй взял редиску. – Обстановка хороша, как и действующие лица, исключая поляка. Не каждый день происходит убийство в провинциальной среде приятных респектабельных людей. Снеттисхэм, конечно, и в Беллингэме раскопает кого-нибудь со списком судимостей длиной в вашу руку, он и окажется виновным, но пока что все выглядит заманчивее. Здесь есть возможности – назовем это так.

Инспектор нахмурился:

– Поляк – вам это не понравится! – и племянница, над которой потешается местный начальник полиции. От остальных я бы ничего не ждал. Только понять бы, почему начальник полиции проглотил язык, стоило Карсторну упомянуть Драйбека.

– Драйбек – его поверенный, играет с ним по выходным в гольф, – объяснил Хемингуэй.

– Вы знаете это от Карсторна, сэр?

– За милю видно, что начальник полиции водит дружбу с большинством замешанных в деле. Потому и поторопился вызвать нас. Я его за это не виню.

Харботтл сопроводил этот факт людского несовершенства удрученным покачиванием головы, однако спорить не стал, а снова погрузился в молчание. Складка между его бровями углубилась, потом он воскликнул:

– Есть в данном деле кое-что поразительное, шеф!

– Что именно? – осведомился Хемингуэй, не отрываясь от карты Торндена.