Убийства на Чарлз-стрит. Кому помешал Сэмпсон Уорренби?

– Я мог бы заразиться от нее гриппом, – сурово произнес инспектор Грант. – Ни за что не стал бы так рисковать!

– Ничего страшного, – успокоил Хемингуэй. – Проверить не мешало бы, но риск компрометации велик. Когда люди друг друга чернят почем зря, нам не пристало попадаться на удочку. Другое дело, что с миссис Хаддингтон связано слишком много необъяснимого. Будь я в силах поверить, что дама, в которой, на мой взгляд, не больше страсти, чем в мороженой треске, способна убить близкого друга за то, что тот волочился за ее дочерью, сидеть бы ей в кутузке!

Инспектор Грант давно раскусил своего шефа, но от этих слов изумленно разинул рот, а потом пробормотал по-гэльски:

– А улики? Вы шутите?

– Уверен, – сурово изрек Хемингуэй, – что, бомбардируя меня своим несносным гэльским, вы просто издеваетесь, зная, что я ни слова не пойму! Берегитесь, вот возьму и овладею этим языком. Тогда вам будет грозить разжалование, милый мой! Нет никаких улик – хотя еще вопрос, что называть уликами! – против любого из них, в том-то и беда! Взять хотя бы старшую Хаддингтон: тем вечером у Сэтона-Кэрью вышла с ней размолвка…

– Как и у мисс Бертли.

– Да. Не воображайте, будто я вычеркнул ее из списка подозреваемых! Но это еще не значит, что у нее был мотив удавить его.

– Может, она боялась, что он скажет Харту, что она сидела в тюрьме?

– Не исключено. Но что выигрывал сам наш клиент, выбалтывая Ужасному Тимоти ее секрет?

– Не знаю, – вздохнул Грант.

– Так и со всеми остальными. Иначе пришлось бы согласиться, что у нее были основания разделаться с кучей народу. Если на то пошло, то наушничать Ужасному Тимоти скорее стала бы сама миссис Хаддингтон. Он – неплохой кандидат в мужья для ее дочери, очень даже неплохой! Его папаша был состоятельным человеком, да еще и баронетом. Отвлечемся на время от злополучной Бертли. Чем мы располагаем против каменной матроны? Ну, повздорила с Сэтоном-Кэрью. Известно, что тот был ее любовником. Почти нет сомнений – он ухлестывал за ее дочерью. Она знала, что в тот вечер он ждал звонка, даже время, когда позвонят. Имела возможность совершить убийство. Ее показания некому подтвердить. Знаете, чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что по ней плачут наручники.

– А как же остальные? Взять хоть молодого Баттеруика…

– Потому-то она и на свободе. Вы видели его сегодня?

– Да, но ума не приложу, как с ним поступить! Ясно, что он опасается за свою жизнь. То рыдает, то вдруг начинает бушевать, того и гляди, сам кого-нибудь лишит жизни! Я осторожно намекнул ему, что, если верить миссис Хаддингтон, он бывал в ее доме всего дважды, и то по случаю больших приемов, когда вряд ли мог услышать телефонный звонок. Баттеруик побледнел, и я испугался, что он хлопнется в обморок. Мол, однажды, ужиная у Хаддингтонов, он слышал звонок. Спросите у миссис Хаддингтон, говорит, зачем она нас обманывает. Мы дураки, если считаем, что он способен на убийство друга. Об этом человеке сообщается такое, что даже вы, сэр, покраснели бы! Баттеруик твердил, что близок к помешательству, – думаю, это было единственной правдой во всех его речах. У него ушло не более пяти минут, чтобы доказать мне, как широк выбор убийц Сэтона-Кэрью: тут и миссис Хаддингтон, и мисс Бертли, и Паултон, и Харт. Потом этот глупец стал мне внушать, что рассказы о его ссоре с бесценным другом в тот вечер – наглое вранье. Ну, как с таким работать?

– Трудно, согласен, – кивнул Хемингуэй, почесывая подбородок. – С неврастениками всегда так. Впрочем, он мне не нравится.

– У него больше причин для совершения преступления, чем у остальных.

– Не уверен. Это зависит от того, что Кэтеркотт отыщет в квартире. Да, войдите!

На пороге возник Кэтеркотт в тяжелом шерстяном пальто, со спрятанным в кашне подбородком. Размотав кашне, он поставил на стол пакетик.

– Ваша взяла, шеф! Полюбуйтесь! Каково?

– «Снег»? – догадался Хемингуэй. – Молодец! Где вы это нашли?

– Несколько книг в книжном шкафу оказались пустыми муляжами. Я бы отыскал их быстрее, если бы не проклятый сейф. Ну и голова была у этого Сэтона-Кэрью! Жаль, что он уже не с нами: вот бы потолковать с ним хотя бы полчасика! Зато, – добавил Кэтеркотт с видом терьера, учуявшего добычу, – теперь нам будет легче ухватить за хвост банду, которую мы выслеживаем уже четыре месяца.

– Мне это поможет? – осведомился Хемингуэй.

Кэтеркотт равнодушно покосился на него.

– Вам? А-а, вы про свое убийство! Вряд ли, сэр. Если повезет, эта партия наведет нас на след преступников, которые завозят товар в страну. Утром я доложу о находке суперинтенданту Хиткоту. – Он потер руки. – То-то он заинтересуется!

– Не сомневаюсь, – сказал Хемингуэй. – Отправляйтесь домой, на боковую. От зубной боли хорошо помогает клеверное масло, Джордж. Вы отлично поработали, не вздумайте на ночь глядя засесть за рапорт!

– Если я вам больше не нужен, то я пошел. – Кэтеркотт забрал свой драгоценный пакет. – Чую скорый снегопад. Теперь постояльцы отеля «Ритц» застрянут не на один месяц. Спокойной ночи, сэр! И тебе, Сэнди!