Убийства на фоне глянца

Главное – не позволить ему втянуть меня в разговор, ведь от дождя он перейдет к засухе, от засухи к личной жизни, потом начнет рассказывать о терзаниях своего несчастного сердца, чтобы под конец спросить: ну и что вы про это думаете? К чертям собачьим человеческие отношения! Слава богу, все прошло гладко, и таксист не сказал мне даже “до свидания”.

Гарсон поджидал меня рядом с комнатой консьержки, на лице его сохранилось скорбное выражение, какое бывает у человека, задетого за живое.

– Маркиз нас ждет.

– Возражений с его стороны не было?

– Нет, наоборот, сразу сообщил, что и сам хотел обратиться в полицию, а тут мы ему как раз и позвонили. Он хочет что-то рассказать.

– Что именно?

– Понятия не имею.

– Занятно, вам не кажется?

Он пожал плечами, но своего мнения не высказал, видимо, на фоне наших взаимных обид это показалось ему излишней вольностью. Я решила набраться терпения и подавила вздох, поскольку хуже всего переносила такие вот немые упреки младшего инспектора.

Нам открыла очень старая служанка. Она провела нас в гостиную, где мы увидели обитую кретоном мебель, картины на религиозные темы и всякие bibelots[23].

– Остатки былой роскоши! – заметила я.

Гарсон в ошеломлении рассматривал большую картину – на ней был изображен архангел Михаил, пронзавший копьем дьявола. Поверх римской туники на архангеле были надеты сверкающие доспехи, а его светлые кудри развевались по ветру, что усиливало драматизм ситуации.

– Небось, кучу денег стоит! – сказал мой товарищ.

– Только если учитывать возраст картины… потому что художественной ценности она не имеет.

Он опешил:

– Никакой?

Мы встали и подошли поближе к полотну.

– Никакой. Обратите внимание на размеры дьяволовой головы, пропорции нарушены, видите? Кроме того, цвета очень гладкие. А что вы скажете про руки архангела? Только посмотрите, как неумело они нарисованы! Скорее всего, автор – какой-нибудь местный художник, из обычной кастильской деревни, писавший на религиозные темы.

– А!

– Когда у вас возникают сомнения по поводу качества картины, всегда смотрите, как автор справился с руками и ногами. Это верный ориентир. Хотя для абстрактной живописи такой подход не годится, и там вам могут впарить любую мазню.

– Мне ее впарят в любом стиле.

– Вряд ли.

– Ведь я человек необразованный, мне не довелось изучать историю искусств. Неужто забыли?

Он посмотрел на меня с укором. Я почувствовала ярость. И готова была убить его на месте. Но не успела, так как за нашими спинами раздался голос:

– Вам понравилась картина, правда? В нашей семье она находится вот уже двести лет, но есть и постарше. В моем загородном доме имеется еще несколько любопытных полотен.

Хасинто Руис Норуэлл предстал перед нами в тщательно продуманном облике плейбоя: бежевые брюки, блейзер и шелковый платок, завязанный на шее под сильно выступающим кадыком. Молодой блондин спортивного сложения… Понятно, что он прямо просится на любую рекламу. Но тон у него был невыносимо, до карикатурности пижонский. Мне даже почудилось, что это он нарочно перегибает палку.

– Добрый день, сеньор Руис, мы хотели бы с вами побеседовать.

– Знаю, инспектор, знаю. Позвольте узнать вашу фамилию?

– Деликадо.

– Отлично, инспектор Деликадо, и я тоже мечтаю побеседовать с вами. На самом деле я решил подождать еще несколько дней, а потом сам бы явился в комиссариат. По-моему, все это уже выходит за рамки дозволенного.

– Была бы признательна, если бы вы объяснили свои слова.

– Охотно. Судите сами, вы пришли сюда, поскольку подозреваете меня в убийстве журналиста Вальдеса. Так ведь?

– Как нам стало известно…

– Понятно, понятно. И у меня действительно были причины, чтобы убить эту свинью, но я его не убивал, вот в чем дело. Мало того, я мог бы здорово ему напакостить, доставить большие неприятности, но не захотел. Такая вот история. Сейчас объясню. Как вам известно, я человек публичный, поэтому часто сталкивался с Вальдесом. Даже участвовал несколько раз в этой его программе на телевидении. Я прекрасно понимал, что он за тварь, но в нынешние времена человек здорово зависит от СМИ. Понимаете, о чем я?

– Полагаю, что да.

– Так вот, во время одной из наших с ним встреч я поделился с Вальдесом чрезвычайно ценной информацией. Рассказал, что у министра здравоохранения есть в Барселоне любовница.

Сердце у меня заколотилось как бешеное, но я ничем не выдала своего волнения, нельзя было ни в коем случае перебивать его, следовало держаться крайне осторожно.