Убийства в поместье Лонгер. Когда я в последний раз умирала

— Если верить мистеру Голинтли, это было без восьми минут четыре… таким образом, мы можем сказать, учитывая небольшую спешку мистера Голинтли, что… э… одиннадцать из пятидесяти двух равняется сорок один… э… двадцать одна… нет, нет!.. без девятнадцати четыре.

— Большое спасибо, — инспектор прекратил писать и взглянул на нее с улыбкой. — Вы нам очень помогли. Я получил обещание от миссис Паддикет, что она не будет обсуждать то, что происходило здесь. Надеюсь, и вас не затруднит…

— Я буду немой, инспектор! — лихорадочно пообещала мисс Кэддик.

Глаза Блоксхэма вспыхнули.

— Как и я, — произнес он и подмигнул ей.

После чего мисс Кэддик, преисполненная благодарности, удалилась.

Дальше в списке сержанта оказались четыре служанки и кухарка, но особенной пользы они не принесли. Да, все они проснулись от переполоха; кухонная служанка, к собственному ужасу, выбежала наружу в ночной рубашке, после чего ей велели вернуться в дом, чтобы придать себе «достойное обличье», и приказ этот отдала ужасная миссис Макбрай. Сама эта грозная дама проявила хладнокровие и отвагу, она оставалась в доме до тех пор, пока не прихватила холодную рульку, две буханки хлеба и огромную банку солений из своих запасов для того, чтобы, если дом сгорит дотла, семейство имело возможность перекусить утром.

Но все это нельзя было включить в рапорт.

Дальше Мальпас и Фрэнсис Йеомонды один за другим проследовали для беседы.

— Итак, мистер Йеомонд, — сказал Блоксхэм каждому из них в свою очередь, — я могу сказать, что именно вы находитесь в моем списке подозреваемых.

Каждый из братьев слабо улыбнулся, получив эту порцию информации, и слегка вскинул брови, словно услышал не самую удачную шутку.

— Видите ли, все дьявольски неловко по вашему поводу, — оживленно продолжил инспектор. — В данный момент не могу ничего доказать относительно вас. Не осмеливаюсь верить, что вы расскажете! Но не могу игнорировать! Вы находились в своем домике в одиннадцать сорок этой ночью, я полагаю? В одиночестве?

— Я был один и спал. Знал, что Кауз в доме, и мы никогда не запираем дверь, так что я не беспокоился о том, как он войдет. Он может возвращаться, когда ему угодно. — Таков был ответ, данный Мальпасом.

— Совсем один, — сообщил Фрэнсис. — Не знал, в какое время ожидать Браун-Дженкинса. Он вроде отправился куда-то, чтобы немного повеселиться. По-моему, я уже спал в то время, о каком вы упомянули. Понятно, что он разбудил меня своими проклятиями, когда вернулся… примерно около трех часов. Кипел от раздражения по поводу проколотой шины или чего-то подобного — и разбудил меня, чтобы рассказать об этом. Ну и задолго до того, как он закончил, появилась Селия и начала буквально пинать нашу дверь, крича: «Пожар!» Она была в панике, мы выбежали и оказались первыми на месте событий. Ворвались через дверь и поняли, что Гилари нет внутри, так что мы не особенно упирались после этого. Помогли выстроить цепь к комнате для мытья посуды, чтобы передавать ведра, вот и все.

— Интересно, — произнес Блоксхэм. — Вы ворвались через дверь? Получили ожоги?

— Нет, никаких. Лица опалило немного, и пара волдырей на ладонях, вот и все. Домик горел ярко, да. Я бы не полез внутрь, однако боялся за Гилари. Не знаю, почему Браун-Дженкинс пошел со мной. Но рад, что он пошел. Один я не выломал бы дверь.

— Не было железных прутьев перед дверью? — спросил Блоксхэм.

— Не могу сказать уверенно, но думаю, что нет. Я спросил Браун-Дженкинса, когда он показал их нам следующим утром, — заметил ли он их ночью? Только он не сумел вспомнить — да или нет.

Инспектор кивнул и, отпустив Фрэнсиса, повернулся к миссис Брэдли.

— Нет никаких отпечатков на этих зверских штуковинах, — мрачно заметил он. — Однако мы знаем, что в доме есть любитель розыгрышей…

— Был, — поправила миссис Брэдли, чей взгляд был далек от добродушного.

— Не Энтони?

— Конечно.

— Но, учитывая, что вы правы относительно копий, и… э… кресла, и так далее… что насчет участия Коста в деле?

— Кост не участвовал в деле.

— Однако Браун-Дженкинс его видел, — упорствовал Блоксхэм. — Тренер находился на террасе в тот вечер, когда убили Хобсона.

— Свою прабабушку он видел! — с пылом возразила миссис Брэдли. — Это был Энтони, а не Кост.

— Да, но… смотрите! Эти железные прутья. Розыгрыш, который заставляет меня думать, что сожжение домика Гилари Йеомонда было покушением на жизнь парня. Согласны вы с этим?

— С определенными ограничениями — да, — ответила она.

— Итак, вы согласны с тем, что в тот момент, когда домик подожгли, мы можем предположить, что этих железных прутьев там не было? Шутник, кем бы он ни был… или она… поскольку мы, конечно, не должны забывать о дамах…

Миссис Брэдли иронично поклонилась, услышав это вежливое упоминание женского пола.

— …этот шутник, — продолжил инспектор, — явился после того, как уехали пожарные, и воткнул прутья в землю.

— После того, как огонь был потушен, — предположила миссис Брэдли. — Если это так, то как, инспектор, вы объясните факт, что, хотя прутья не были повреждены огнем, они оставались теплыми на следующее утро?