Убийства в поместье Лонгер. Когда я в последний раз умирала

— Это лишь подозрение, мадам. Нет никаких доказательств, ага. Все было так. Когда мисс Селия Браун-Дженкинс закричала громко «Пожар», я проснулся сразу же. Сплю я хорошо, но чутко, ага. Я поднялся. Накинул брюки и пиджак. И к огню помчался. Бегаю я очень быстро. Чемпион в беге на двести метров, но потянул ногу перед самыми играми. Тогда я много цокал языком. Неудача, Кост. Ты лавровый венок ведь не получил. Ладно, неважно. Я кинулся к огню. Но мой домик не дальше от домика мистера Гилари, ага, чем домик мистера Браун-Дженкинса и мистера Йеомонда? Я был третьим. Нет! Не третьим! Кто бы мог подумать! Я, Кост, лучший бегун на двести метров, — побежден — кем бы вы думали? — мистером Каузом! Да! Теперь я думаю, как это могло получиться? Но я не размышлял об этом в тот момент, поскольку домик мистера Кауза расположен очень близко к домику мистера Гилари Йеомонда. Однако позднее я услышал, что мистер Кауз не ночевал в собственном домике. Он был там наверху, в доме, играя в шахматы допоздна, так что не мог попасть к себе через парк. И как же тогда он попал из дома к жилищу мистера Йеомонда раньше, чем я, Кост, мог добраться от моего домика до домика мистера Йеомонда? Есть ответ. Мистер Кауз попал туда не только раньше меня, но и раньше, чем мистер Мальпас Йеомонд и мистер Браун-Дженкинс. Он где-то скрывался поблизости. Ничего хорошего для него не было бы, если бы он появился там первым. Слишком подозрительно. Он возник третьим, забыв, что я, Кост, могу обогнать любого в вашей Англии и должен был прибыть на место прежде, чем кто-либо из дома.

— Но… Кауз? — сказал инспектор, хмурясь. — Мог ли он сыграть глупую шутку вроде этой? И откуда он мог знать, что домик загорится ночью?

— Полагаю, он сам его и поджег, — невозмутимо произнесла миссис Брэдли. — Человек, выманивший Гилари Йеомонда из опасного места, вы же видите.

— Да, но именно об этом я и говорю, — сказал Блоксхэм. — В чем была идея?

— А это, — голос миссис Брэдли стал серьезным, — нам предстоит еще выяснить. Мне хотелось бы знать, какая возможность у него была воткнуть те железные прутья в землю, не будучи увиденным?

— Много возможностей, мадам, — заявил Кост. — Но если быть справедливым, то и любой из нас тоже сумел бы. Крики, неразбериха, черные неразличимые фигуры на фоне пламени. Беготня за водой… Кто мог быть уверен в том, кто что сделал?

— И вот к чему мы пришли, — вздохнул Блоксхэм, когда тренер удалился. — Мы ничего не можем доказать.

— Да, но это важная информация насчет того, что Кауз был третьим на месте происшествия, — возразила миссис Брэдли. — Ясно, что любителем розыгрышей в семье был Энтони. Но к моменту, когда огонь охватил домик, Энтони был точно мертв. Нет никаких сомнений, я полагаю?

— Никаких, — подтвердил инспектор. — Медики после вчерашнего осмотра определили время смерти — до полуночи.

— Одиннадцать сорок три, — проговорила она.

— И все же слишком смело предположить, что сожжение домика не имело никакой связи с более ужасным событием ночи. Как насчет того, чтобы изменить порядок допроса и пригласить следующим Ричарда Кауза? Я бы хотел услышать, что он сам скажет о себе, прежде чем двигаться дальше.

Глава 16. И Кауз перепрыгнул луну

Ричард Кауз вошел, жуя кусочек ревеня, но, завидев выражение лица миссис Брэдли, которое явно не способствовало пищеварению, сунул пучок зелени, точно меч, за шелковый пояс, который повязал на талию, и дружелюбно улыбнулся.

— Доброе утро, пророчица, — произнес он.

Миссис Брэдли, которую за время долгой, извилистой и пестрой карьеры именовали почти всеми возможными эпитетами на большинстве известных языков, отреагировала с преувеличенным ужасом.

— «О нет, нет, Верный Томас, сказала она, — процитировала она мрачно и свирепо, — это имя не принадлежит мне. Я всего лишь королева светлого Эльфланда…»

И закончила взрывом смеха, удивившего даже невозмутимого констебля Коппла по другую сторону двери. Констебль шагнул в сторону сержанта и прошептал, прикрыв рот крупной натруженной ладонью:

— Вы слышали, что говорят об ирландских банши?[13]

— Ага, — буркнул сержант, которому миссис Брэдли активно не нравилась, — а еще я слышал рассказы об австралийских хохочущих женах и почему-то вдруг их вспомнил.

Ричард Кауз сел на указанный ему стул и развернул его так, чтобы миссис Брэдли тоже оказалась в поле зрения.

— Теперь, мистер Кауз, — проговорил инспектор, и Ричард наклонился вперед с тем доброжелательным интересом, какой изображает священник, готовый выслушать рассказ дорогого маленького Брайана о красивых маргаритках, и даже улыбнулся так же ободряюще. — Вы находитесь в моем списке подозреваемых.

— Прошу прощения, — весело сказал Кауз, — но подозреваемых в чем?

— В убийстве Хобсона и Энтони.

— Хобсона и Энтони, — протянул он. — Ну что же… Хорошо. Готов признать себя виновным, если это избавит вас от проблем. Видите ли, — он взглянул на наручные часы, — сейчас почти одиннадцать тридцать. Ленч в час, и у вас впереди… прошу прощения!