Убийство Генриха IV

Но, кроме того, «в коллегии означенных иезуитов было найдено немало анаграмм, направленных против короля, и несколько тем диктантов для грамматистов, о том, как должно стойко встречать смерть и ополчаться на тиранов. Далее, есть доказательство, что учителя Клермонской коллегии запрещали школярам молиться Богу за короля после того, как Париж подчинился власти Его Величества, и говорили, что все, кто пойдет к его мессе, будут отлучены»[290].

В четверг, 29 декабря 1594 г., Парижский парламент вынес свой приговор. Жан Шатель, обвиненный в преступном оскорблении божественного и человеческого Величества, был приговорен к такой же казни, какой позже казнят Равальяка. Его отец, знавший о его плане и пытавшийся его отговорить, но не донесший на него, изгонялся на девять лет из королевства и навсегда — из Парижа и его предместий. Дом Шателей близ дворцовых ворот подлежал сносу. На его месте следовало возвести «возвышенный столп из тесаного камня» с памятными надписями. Отец Гере навсегда изгонялся из королевства. Кроме того, суд «повелевал, дабы священнослужители и школяры Клермонской коллегии и всех прочих, причисляющих себя к означенному обществу, как совратители юношества, возмутители общественного спокойствия, враги короля и государства, в течение трех суток после провозглашения настоящего приговора покинули пределы Парижа и других городов и поселений, где находятся их коллегии, и в течение пятнадцати — пределы королевства», или же они будут обвинены в оскорблении Величества. Он «запрещал всем подданным короля посылать школяров в коллегии означенного общества за пределы королевства под страхом того же обвинения в оскорблении Величества»[291]. 8 января 1595 г. 37 иезуитов покинули Париж. Немного позже был повешен отец Гиньяр. По приказу короля примеру Парижского парламента последовали Руанский и Дижонский. Парламенты Бордо и Тулузы отказались изгонять иезуитов.

Процесс против иезуитов был проведен вопреки всем правилам. Иезуитам не было предъявлено обвинений, их не вызывали в суд, им не дали возможности защищаться. Было очевидно, что они не вдохновляли Шателя непосредственно и не знали о его планах. Парижский парламент воспользовался покушением Шателя, чтобы провести против иезуитов тенденциозный процесс. Теологические суждения парижских иезуитов о тираноубийстве были общим местом всей теологии. Если за эти мнения их следовало осудить, то по справедливости следовало осудить также августинцев, доминиканцев, капуцинов, говоривших то же самое. Иезуиты отказывались молиться за короля, пока он не получил отпущения грехов от папы. Тогда это следовало инкриминировать также капуцинам, фельянам и прочим парижским монахам, «открыто заявлявшим, что не молятся Богу за короля, ибо, говорили они, папа не отпустил ему грехов…»[292]. На деле покушение Шателя стало поводом, чтобы под видом судебного приговора убийце предпринять политическую меру против людей с неугодными мнениями.

Иезуиты умело защищались, не отступая от своего учения ни на пядь. Они продемонстрировали все, что было в приговоре парламента недопустимо для «добрых католиков». Парламент в мотивировочной части приговора заявил, что Шателя убедили утверждением «королей позволено убивать». «Обращение к католикам», вышедшее в 1595 г.[293], выражает удивление, что магистр искусств, каким был Шатель, мог высказывать подобные заблуждения, ведь известно, что королей надо особо почитать. Но, несомненно, Шатель высказал ту истину, что «всякому частному лицу» дозволено убивать королей — «захватчиков и тиранов», тиранов-узурпаторов. Анонимный автор памфлета цитировал тексты, уже хорошо нам знакомые, — святого Фомы Аквинского, Каэтана, дона Сото, Сильвестра и приводил «истинное» мнение Констанцского собора.

Парламент в качестве одной из причин осуждения привел мнение Шателя, «что король Генрих Четвертый, ныне царствующий, не принадлежит церкви до тех пор, пока не получил одобрения папы…». Автора «Обращения» это тоже удивляет «ввиду того, что Сикст V объявил его вероотступником, не имеющим права (властью, данной святому Петру над всеми королевствами мира) наследовать любую корону, особенно французскую», что было подтверждено Григорием XIV и «признано» Климентом VIII. Как же можно осуждать за высказывание мнения Святого престола, опирающееся на богословское суждение, провозглашенное викарием Христа?

Осуждение иезуитов было необоснованным. На такое дозволенное дело, как убийство тирана, иезуиты не подбивали никого, ибо это может сделать один только Бог путем «божественного побуждения и внушения». В довершение всего часть парламентского приговора, относящаяся к иезуитам, нарушала иммунитет церкви. «Мирские судьи, осуждающие духовных лиц, а особенно монахов, подчиняющихся непосредственно папе, притом по уголовному делу, согласно святым канонам церкви подлежат отлучению». Парламент по праву можно было отлучить.