Убийство Кирова: Новое расследование

• Эгге принимает без всяких сомнений истинность показаний, якобы данных во время хрущевских исследований убийства Кирова. Лено демонстрирует в своей книге, что Хрущев был полон решимости «доказать», что Киров был убит по приказу Сталина. Лено также приводит доказательства, что воспоминания о давно происшедших событиях часто, если не как правило, неточны — даже если мы предположим, что те, кто давал показания людям Хрущева в 60-е годы, действительно помнили, а не рассказывали этим дознавателям то, что те хотели услышать — что гораздо правдоподобнее. В сущности Эгге сделал предположение, что показания, данные во время сталинского периода, ложные, даже когда нет никаких доказательств, что они ложные, тогда как те, что были даны при Хрущеве, правдивы, даже когда нет никаких тому доказательств. Т. е. изначально Эгге не собирался расследовать убийство Кирова на основании доказательств. А это значит, что его вывод предопределен его предположениями.

• Эгге тратит много времени на несущественные, даже тривиальные вопросы. Его глава 6 суммирует «слухи и догадки». Фактически, как я доказал в предыдущей главе, слух об убийстве Николаевым Кирова из «ревности» или по «личным мотивам» исходил от самих заговорщиков, поскольку его можно проследить до Авеля Енукидзе. Эгге ложно заявляет, что слух о том, что жена Николаева, Ми льда Драуле, увлеклась Кировым, «появился в городе летом 1933 г.», и ссылается на Кирилину. Однако Кирилина не дает абсолютно никаких доказательств, что это так. Однако в остальном «слухи» не имеют отношения к историческому вопросу о том, кто убил Кирова и почему. Эгге тратит также много страниц на исследование смерти Борисова, телохранителя Кирова. Но это имеет смысл лишь в контексте попыток расследовать убийство Кирова — а Эгге игнорирует все свидетельства, которые у нас есть, о связи с каким-либо заговором. Так как Эгге настаивает, что Николаев действовал один и по личным мотивам, нет никакого смысла расследовать смерть Борисова.

• Эгге трижды цитирует важный труд «Генрих Ягода», но всякий раз по незначительным вопросам. Как мы подробно рассмотрели в 5 главе, этот первоисточник досудебных допросов Ягоды признан подлинным даже исследователями, которые являются убежденными антикоммунистами, и представляет собой первичное доказательство первостепенной важности о заговоре против Кирова. Поскольку Эгге ни разу не упоминает эти чрезвычайно важные факты, мы вынуждены предположить, что он намеренно скрыл их от своих читателей, так как они откровенно противоречат его теории, что Николаев был «убийцей-одиночкой».

• Эгге отмечает некоторые очень значительные факты в своей книге, и мы рассмотрим их здесь:

— Эгге сообщает, что Николаев сменил 13 мест работы за 15 лет, несколько последних из которых были с пребыванием на очень хороших должностях и с высокой зарплатой;

— он отмечает, что Николаев и его семья имели трехкомнатную квартиру в новом доме. Это было очень привилегированное жилье в Ленинграде в то время;

— Эгге не забыл написать, что в письме Кирову Николаев жаловался на то, что его дети «умирали от голода». Он жаловался, что не может найти работу и что работа была «необходима» (Эгге 37). Однако Эгге также подтверждает документами, что Николаев отклонил все предложения о работе (Эгге 33). Эгге замечает, что родственники Николаева единодушно заявляли, что семья не нуждалась;

— в своем «дневнике» — Эгге правильно замечает, что это было гораздо больше, чем просто дневник, включавший и другие записи — Николаев жаловался на бедность и голод. Короче говоря, Николаев явно лгал в этих записях «частного порядка». Эгге никогда не указывает этого. И тем более он не задает вопрос, с какой стати Николаеву делать это. Однако мы знаем, что Николаев позже дал показания, что он заранее сфабриковал эти записи, чтобы усилить видимость, что он убил Кирова по личным причинам. Но Эгге не рассказывает читателям, что Николаев говорил это. (Мы рассматривали признание Николаева об этом факте выше в настоящей книге.)

— Эгге отмечает, что на первом допросе 1 декабря Николаев сказал, что идея об убийстве пришла ему в начале ноября. Позже он назвал сентябрь;

— Эгге замечает, что Николаев лгал в своем первом признании.

Но Эгге не использует эти факты, так как они не помогают в доказательстве его предвзятого тезиса, что Николаев был «убийцей-одиночкой».

Отчет Эгге о расследовании

Центральная глава в книге Эгге — это глава 8, под заголовком «Расследование» и террор. Кавычки вокруг первого слова несомненно должны выразить мнение Эгге по поводу того, что расследование было сфабриковано, чтобы соответствовать предопределенному заключению, и что все подсудимые, кроме Николаева, были «ложно обвиненными», невинными людьми. По сути это является главным выводом этой главы и книги Эгге в целом. Как мы увидим, Эгге не приводит абсолютно никаких доказательств в подтверждение этой гипотезы.