Убийство Короля Нага

Киллот покачал головой.

— Сомневаюсь, что многие из них в состоянии сделать что-либо подобное, — пробормотал он.

Рея подняла руку, чтобы помахать ему, а затем вновь обратила внимание на Тиеро:

— Готов?

Он указал на Киллота, который уже начал спускаться по коридору.

— Настолько, насколько это вообще возможно в этом месте.

10. Опасное Предложение

Они вовремя вернулись в гостевой дом, но Тиеро как никогда мучился от кошмаров. Рея доводила себя до слез, просто слушая его. Вместе с этим усиливалось чувство безнадежности и беспомощности.

Когда он проснулся, она вытерла глаза и заплакала от облегчения. Затем она дала ему черный чай с медом и корицей. По крайней мере, он собирался еще какое-то время оставаться в сознании. По крайней мере, она не собиралась терять всю свою семью разом. Хотя сейчас ей казалось, что это неизбежно.

Он пересел с кровати на небольшой диванчик в восточном углу комнаты. На деревянный пол легло еще несколько темных перьев. Вдоль крыльев на нескольких участках образовались лысые пятна. Он больше не ходил так легко и уверенно. Его левая нога тоже подкашивалась.

Она провела рукой по его руке.

— Чикади…

Он натянуто улыбнулся в ответ.

— Просто чувствую тяжесть нападения. Все в порядке. Это пройдет. Всегда проходит.

Пока в какой-то момент не пройдет.

В горле у него клокотало, словно он тоже думал о Саланке.

Она положила руку ему на плечо.

— Она выкарабкается. Ты же знаешь. И Киллот поможет ей. Если кто-то и сможет найти выход, то, я уверена, это он.

Он слабо кивнул и сделал глоток чая.

— Конечно. — Он потрепал ее по подбородку, и его улыбка дрогнула. — Ты знаешь, смогу ли я присоединиться к своей содиве или со мной случится что-то еще, я не собираюсь забывать тебя. Неважно, как долго или мало. Ты всегда будешь моей сестрой.

Нет, они не собирались говорить о смерти. Это было то, к чему все шло.

Она заставила себя улыбнуться и постаралась, чтобы ее голос звучал легко.

— Да. А ты всегда будешь моим братом. — Она откинула прядь его волос и заправила ее за ухо. — И ты отправишься в свою содиву. Ты научишься быть одним из лучших иллюзионистов, которые ходили или плавали в любом из миров.

Он попытался улыбнуться.

— Странно, что это мое умение, и все же… во сне оно бесполезно. А ведь обычно это не так.

Он никогда не рассказывал о кошмарах подробно. А она лишь однажды попыталась спросить.

Откуда-то вернулась смелость спросить. Она прикусила нижнюю губу.

— Когда ты погружаешься в сон во время приступов… что происходит?

Он заколебался, затем растянулся на черном диване, погрузившись в тяжелые подушки.

— Сначала было много всего. Почти слишком много. А сейчас? Это тьма. Самая страшная тьма. Тьма настолько густая, что ты слышишь собственное сердце и чувствуешь собственную кровь. И ты знаешь, что твое время на исходе. Нет связи. Нет пути. Просто… другие кошмары легче, чем этот. Потому что тогда хотя бы есть что-то. Есть, чего бояться. Когда наступает темнота, ты не знаешь, сидишь ты или стоишь, падаешь или… что угодно. Ты даже не можешь сформировать образы, формы или очертания более чем на несколько секунд. И твой собственный голос… твой собственный голос — не твой. Я знаю, что это всего лишь несколько минут, но они тянутся так, словно это вечность.

Она задрожала. Страх был ужасен. Но небытие — это было не менее ужасно. Возможно, даже хуже.

Подняв одеяло, она обернула его вокруг плеч и прислушалась. Тишина становилась все тяжелее.

Его взгляд упал на стену. Мышцы на его челюсти напряглись.

— В конце концов, это не столько страх смерти. Смерть может принести облегчение. И это не просто тьма. Это тьма с пониманием. Пониманием того, что я в ловушке. В ловушке тьмы. И кричу. Иногда нет ничего, кроме темноты. Иногда я словно осознаю, что надо мной светит солнце, обжигая мою плоть. Затем я осознаю его отсутствие. Иногда меня жалят. Но я никогда… никогда не вижу. И не слышу. Мои уши заложены. Это постоянный тупой рев с давлением, которое не ослабевает, и от этого ощущение, что кто-то постоянно находится рядом.

— Кто-нибудь всегда рядом? — прошептала она.

Он покачал головой, затем сделал паузу. Его веки сомкнулись.

— Иногда раздается голос. Он говорит, что здесь мой конец и что все меня забыли. Что все мы всегда умираем в одиночестве, и в конце концов почти все оказываются забыты по эту сторону реальности.

Она нахмурилась, встревоженная холодными словами и болью в его голосе.

— Там… там темно.

Какая проницательная мысль. А она даже не знала, что предложить.

Она сглотнула, надеясь, что следующие слова будут более утешительными.

— Но это не совсем так. Иногда люди умирают в кругу семьи и друзей.

— В конце концов, мы остаемся одни, но, что еще важнее, когда этот голос говорит, я не сомневаюсь, что он говорит правду. Что именно здесь я окажусь. Потому что когда он говорит, он как будто говорит почти полную правду.

— Почти?