Убийство на кафедре литературы

— Для этого не надо быть химиком, достаточно творческого мышления. Достать угарный газ может каждый, такие баллоны есть в любой химической компании, в каждой приличной лаборатории. С этим нет никаких проблем. Нужно только позаботиться, чтобы баллон не был слишком тяжелым или слишком легким, чтобы по весу не отличался от баллона со сжатым воздухом.

— И он умер в субботу?

— В двенадцать десять, в субботу, — согласился Михаэль.

— Так мы сейчас ищем двух убийц? — с отчаянием в голосе спросил Эли.

— Или одного, который убил двоих. И не только мы. Случай с Додаем относится к Эйлату, там тоже ищут.

Дани Белилати влетел в комнату, тяжело дыша. Он обычно говорил много и путано, так что не всегда можно было понять, о чем речь:

— Почему вы не даете кофе? Что вы сидите здесь, будто на вас гора упала? Что стряслось?

Михаэль вкратце рассказал.

— История начинает усложняться, — вздохнул Белилати.

— Ничего, — успокоил его Михаэль, — а теперь объявляется перерыв на обед, прежде чем перейдем к списку допрашиваемых завтра. Или знаете что, давайте сходим к Меиру в ресторан, прямо с этим списком, и там пройдемся по нему, а по дороге, может, и Цилю прихватим, если не возражаете.

Эли глянул на часы, пробормотал, что уже одиннадцать, но все же набрал номер и что-то прошептал в трубку.

— Я прихвачу ее по дороге, — сказал он, положив трубку.

После того как они вышли из комнаты, Михаэль позвонил домой. Телефон звонил долго, никто не брал трубку.

«Майя не пришла», — подумал он со смешанным чувством печали и облегчения. Юваль был у матери, готовился ко дню рождения ее отца, которому завтра исполнялось семьдесят. Михаэль вспомнил, как Юзек — бывший тесть — говорил: «Этот ваш развод убьет нас».

Михаэль поспешил присоединиться к Эли Бехеру и Дани Белилати. Они замолчали, когда он подсел к ним в машину, и не произнесли ни слова, пока не прибыли в ресторан Меира.

Ресторан находился в центре рынка Бен-Иегуда, в «проклятом доме». За долгие годы совместной работы Циля приучила их к этому ресторану как к единственному месту отдыха — они заходили туда после обнаружения трупов, после напряженной работы, ожидания анатомических анализов.

Трое парней, выполнявших обязанности официанта, повара и кассира, принимали Цилю как родную сестру. К Михаэлю они относились с особым почтением. Однажды он поинтересовался, что она сказала им о нем.

— Я сказала, что ты из отдела расследований мошенничеств, работаешь с теми, кто уклоняется от уплаты подоходного налога, — подмигнула ему Циля.

С тех пор Михаэль смущался, сидя здесь, особенно когда ему выписывали счет. Обычно он в это время рассматривал стену напротив кассы, портреты Бабы Сали[7] и рава Шараби, который, по слухам, проклял это здание. Портрет рава над кассой призван был нейтрализовать проклятие, нависшее над рестораном.

Никто не знал, кто из троих парней, иногда носивших кипу, а иногда нет, — Меир.

Все трое радостно приветствовали Цилю, однако смешались, увидев высокого мужчину за ней.

— Как идет бизнес? — спросил Белилати.

— Слава Богу.

— Три порции чипсов, — заказала Циля. Небритый парень, записывавший заказ, улыбнулся ей довольной улыбкой, когда она объяснила, что хамсин кончился и аппетит вернулся.

Они расположились во внутренней комнате. Михаэль глянул наружу. В большом окне был виден двор соседнего дома — темный и запущенный. Проклятие рава Шараби привело к опустошению всего дома, и ресторан был единственным источником света в окружающем темном царстве духов. Михаэль впервые обратил внимание на зеленый стебель плюща, который карабкался по стене ресторана, и удивился тому, что стебель такой зеленый, несмотря на постоянный сумрак в комнате. Он вспомнил многочисленные попытки Ниры вырастить такой плющ в их студенческой квартирке, однако другие растения подавляли его рост, и он пожелтел и засох. Циля проследила за его взглядом и будто прочла его мысли:

— Этот плющ — пластиковый.

— А это ты видел? — Она с улыбкой протянула руку к стене из темно-красного кирпича справа от них и легко поддела пальцем уголок «кирпича». Обнажилась серая стена. — Это просто покрытие, понял?

Михаэль чувствовал себя будто на экзамене. Он поднял глаза к потолочной балке, затем — к карикатурам на Переса и Шамира, изображенных в одежде исполнительниц танца живота. Картинка висела на стене напротив, рядом с большим бычьим рогом.

Циля засмеялась:

— Ты здесь бывал миллион раз. Посмотрим, насколько точно ты сможешь припомнить подробности здешнего интерьера. Ладно, но ведь ты здесь отдыхаешь, да?

Михаэль стал протестовать, заявив, что помнит плакат с Шамиром и Пересом, но Циля не уступала:

— Я утверждаю, что ты, когда не на работе, не видишь ничего. К примеру, ты видел большую картину у входа в ресторан?

Михаэль неуверенно кивнул, она склонила голову набок и спросила с вызовом:

— Можешь описать ее?

Михаэль хотел было обернуться, но она запретила.

— Там какие-то бедуины, может, это сюжет из Библии?

— А теперь обернись и посмотри, — засмеялась Циля.