Убийство на острове Мюстик

У меня есть время, чтобы приготовиться, прежде чем ехать к Лили в больницу. В детстве мама научила меня получать удовольствие от вечеринок, и с тех пор я пользуюсь ее методом. Выбрать хорошие украшения, тщательно сделать макияж и, что самое главное, улыбаться. К светским мероприятиям всегда нужно подходить с добрыми намерениями. Я нервно улыбаюсь, нанося губную помаду – сегодня это цвет фуксии с розовым оттенком, – однако улыбка все еще остается моим главным активом. Я внимательно изучаю свой облик в зеркале: на мне лимонно-желтое платье из «Харви-Николса», босоножки на тонких ремешках и щедрая порция «Шанель № 5». Если сегодня на поминки заявится убийца, я готова к битве. Отточенное годами умение наблюдать поможет мне подметить любое отклонение от нормального поведения. Я чуть-чуть оттеняю щеки автозагаром и выхожу из дома, оставляя «Райский уголок» запертым на все замки. Выезжаю на своем багги, прихватив с собой любимое красное платье Лили и босоножки.

Еду к медцентру. Мои нервы натянуты до предела, хотя сейчас еще ранний вечер. Если на Сашу Милберн напали при свете дня, каждый из нас под угрозой. Проезжаю мимо конюшен, и одна из красивейших арабских кобыл в паддоке вдруг бежит прочь. Усиливающийся ветер сделал лошадей пугливыми. Одна встает на дыбы, прежде чем ринуться в галоп.

В больнице пахнет лекарствами и паникой, но мне деваться некуда. Я хочу точно знать, что случилось с Сашей Милберн.

Лили сидит на банкетке возле Сашиной палаты, поставив босые ноги на линолеум. По тому, как она подскакивает и обнимает меня, я понимаю, как сильно расстроена моя крестница. Она уже долго сидит у постели своей подруги и, подозреваю, останется здесь и на ночь, если я не вытащу ее отсюда. Лили выглядит оживленной, несмотря на сегодняшние испытания; ее загорелая кожа кажется золотистой.

– Ви, я думала, Саша утонула… Она даже не дышала.

– Вы с Соломоном спасли ее. Это самое важное.

В глазах Лили блестят слезы.

– В «Скорой» она была в полном порядке, говорила четко и ясно, а сейчас лежит без сознания…

Прежде чем я успеваю задать вопрос, появляется сиделка. На ее лице сочувственное выражение, когда она сообщает, что Саша все еще не пришла в себя и что последствия сотрясения мозга непредсказуемы. Сразу после травмы головы пациент может чувствовать себя замечательно, а потом впасть в кому из-за отека мозга. Женщина окидывает нас ласковым взглядом и объясняет, что Сашу следовало бы переправить самолетом на Сент-Винсент, чтобы сделать КТ, но приходится ждать окончания шторма.

– Доктор уже проверил ее рефлексы, и она все еще реагирует. Вполне возможно, что ее тело справится само. Она, скорее всего, придет в сознание, но никто не может сказать, когда. Заходите и проведайте ее.

У меня падает сердце, когда я вижу Сашу на больничной койке; длинные рыжие волосы разметались по подушке, простыня плотно облегает тело. Это даже не палата, а маленький белый бокс. Мне хочется распахнуть окно, чтобы помещение наполнилось свежим воздухом и чтобы Саша могла слышать пение птиц.

Лили держит подругу за руку, лишний раз напоминая мне, какое у нее доброе сердце.

– Странно все это, Ви. Она впала в кому сразу после того, как ее обследовал доктор Пейкфилд. Я вышла всего на несколько минут, и в палате с ней был только он.

– Это просто совпадение. Симптомы травмы головы могут проявить себя через несколько часов.

Мои слова явно не убеждают Лили, и я тоже начинаю задумываться, вспомнив, как Мама Тулен предупреждала насчет медика. Во мне вспыхивает надежда, когда зеленые глаза Саши вдруг открываются, и ее взгляд останавливается на чем-то, что видно лишь ей, а потом опять закрываются. Только в ее состоянии уже нет былого спокойствия; руки дергаются, будто у нее пляска святого Витта.

– Дорогая, может, ты переоденешься? А я поговорю с доктором, – предлагаю я.

В приемной доктора Пейкфилда нет. Я иду дальше по коридору и вижу, что дверь его кабинета приоткрыта. Заглядываю в щелочку. Доктор сидит за письменным столом, обхватив голову руками. Он остается в таком положении до тех пор, пока я не стучу в дверь, тем самым вынуждая его встать.

– Простите, что побеспокоила вас, Саймон. Мы можем поговорить?

– Боюсь, нам остается только ждать, если вы насчет Саши, – медленно произносит он. – Мои возможности ограничены; ей, как ни печально, надо бы в неврологию.

– У вас усталый вид. С вами всё в порядке?

– Любому врачу тяжело, когда страдает пациент.

Я перевожу взгляд на его письменный стол и вижу нечто, что не заметила раньше. Еще один кусок коралла с вырезанной на нем паутиной. Я беру его. Впервые на лице доктора появляются эмоции, тревога, смешанная с чувством вины.

– Где вы его нашли? – спрашиваю я.

Его лицо опять принимает нейтральное выражение.

– У двери в палату Саши, вскоре после того, как ее туда поместили.

– Можно взять? Соломон Найл обязательно захочет взглянуть на него.

– Берите.

– Есть еще кое-что. Вас видели, когда вы на скоростном катере шли к «Морской грезе» поздним вечером в понедельник. Вы можете объяснить свои действия?

Он быстро моргает.