Убийство на скорую руку

– Разумеется, нет, – повторил отец Браун. – Если бы речь шла о Тутанхамоне или высохших африканских мумиях, неведомо как сохранившихся на другом конце света; если бы речь шла о Китае или Вавилоне; если бы кто-то вдруг нашел далекую и загадочную расу лунных людей, то ваши газеты раструбили бы об этом во всех подробностях, вплоть до зубной щетки или запонки для воротничка. Но когда речь идет о людях, построивших ваши приходские церкви, давших названия вашим городам и ремеслам и самим дорогам, по которым вы ходите, – оказывается, вы не удосужились ничего узнать о них. Я не говорю, что сам много знаю, но я знаю достаточно и вижу, что эта история бестолковая и выдуманная от начала до конца. Заимодавец не имел законного права отнимать у несостоятельного должника его лавку и инструменты. Крайне маловероятно, что гильдия не спасла бы одного из своих членов от полного разорения, особенно если виновником был еврей. Эти люди имели свои пороки и трагедии; иногда они пытали своих ближних и сжигали их на кострах. Но представление о человеке без Бога и надежды в душе, бредущем к смерти просто потому, что всем безразлично, жив он или мерт-в, – это не средневековое представление. Это продукт нашей экономической науки и технического прогресса. Еврей не мог быть вассалом феодального лорда. Обычно евреи находились на особом положении, и их называли «слугами короля». Кроме того, еврея не могли сжечь на костре за его веру.

– Парадоксы множатся, – заметил Таррент. – Но вы ведь не будете отрицать, что в Средние века евреи подвергались гонениям?

– Вернее будет сказать, что в Средние века они были единственными, кто не подвергался гонениям, – ответил отец Браун. – Если вы хотите высмеять средневековые нравы, хорошим примером будет бедный христианин, которого сжигают на костре за неправильно истолкованный догмат веры, между тем как богатый еврей идет по улице и открыто глумится над Христом и Богоматерью. Вот такую историю мы услышали. Это не история о Средневековье и даже не легенда того времени. Она была выдумана человеком, черпавшим свои представления из романов и газет, который сочинил ее на скорую руку.

Все остальные были немного ошарашены таким историческим отступлением и пытались понять, почему священник придал этому такое большое значение. Но Таррент, чья профессия требовала умения находить полезные детали в любых отвлеченных рассуждениях, внезапно оживился. Он задрал свою бородку еще больше, чем обычно, и блеснул глазами.

– Ага! – произнес он. – Значит, на скорую руку!

– Возможно, это преувеличение, – спокойно признал отец Браун. – Но я бы сказал, что эта работа была выполнена более небрежно, чем весь остальной, необыкновенно тщательный замысел. Однако злоумышленник не подумал, что подробности средневековой истории могут многое значить для кого-то из нас. А в целом его расчет был почти правильным, как и остальные его планы.

– Какие расчеты? Какие планы? – нетерпеливо спросила леди Диана. – О ком вы говорите? Разве мы не достаточно пережили и без того, чтобы пугать нас загадочными намеками?

– Я говорил об убийце, – сказал отец Браун.

– О каком убийце? – резко спросила она. – Вы хотите сказать, что бедный профессор был убит?

– Мы не можем говорить об убийстве, поскольку не знаем, умер ли он, – хрипло сказал Таррент, внимательно смотревший на священника.

– Убийца расправился не с профессором Смейлом, а с другим человеком, – серьезным тоном сказал отец Браун.

– Кого же еще он мог убить? – поинтересовался Таррент.

– Преподобного Джона Уолтерса, настоятеля Далхэмского прихода, – четко ответил отец Браун. – На самом деле он хотел убить только двух человек, потому что оба они завладели редкостными реликвиями. Убийца был маньяком, стремившимся к одной цели.

– Все это очень странно, – пробормотал Таррент. – Мы не можем поклясться, что настоятель действительно мертв, ведь мы не видели его тело.

– Нет, вы его видели, – заявил отец Браун.

Наступившая тишина была такой же внезапной, как удар гонга. В этой тишине острая женская интуиция так быстро подсказала догадку, что леди Диана едва не вскрикнула.

– Именно это вы и видели, – продолжал священник. – Вы видели его тело. Вы не встречались с ним – с живым, реальным человеком, – но видели его труп. Вы внимательно рассматривали его при свете четырех свечей. Он не покончил с собой, бросившись в море, но величаво покоился, как один из князей Церкви, в усыпальнице, построенной еще до начала Крестовых походов.

– Иными словами, вы убеждаете нас поверить в то, что забальзамированное тело на самом деле было трупом убитого человека, – сказал Таррент.

Отец Браун немного помолчал, потом сказал почти безразличным тоном: