Убийство на улице Длинной или Первое дело Глюка

— Нет, мы немножко, а потом не стали, потому что нам на деньги играть не велят, а Костик просто так или на щелчки не хотел. А потом Николенька его прогнал. А потом нас кушать Параня позвала…

— Ты, выдра, ты ж тоже с Колькой поссорилась, он тебе картинку не хотел переводную подарить, — вдруг сказала Анна. — Ты ж ему тетрадку порвала, а он тебя стукнул!

— Подумаешь! Мы и помирились сразу же!

Михаил Дмитриевич погладил бакенбарды.

— Очень хорошо. И что же дальше? Вы поужинали?..

— Барышни к себе поднялись, а мальчики у барыни выпросили, чтобы им во флигеле ночевать, — сказала Маша. — Параня им там постелила. И они сразу, чаю напившись, пошли во флигель. А барыня пошли к младшим девочкам, чтобы фройляна могла поужинать – мы все за ужин и сели, возле кухни. А после тоже спать пошли. А ночью фройляна начала вопить, я проснулась, прибегаю наверх – а она мне в окно показывает, и лопочет по своему, а там полыхает все. И барыня Лизавета Александровна проснулись, и велели Паране бежать в участок. А Параня растерялась, а Костик крикнул, что он сам сходит, и побежал. А мы с Параней и с Кузьминичной ведрами стали из пруда воду таскать и поливать, только там уж так полыхало, и мальчики так кричали, ой!.. — Марья Свечкарева ладонью утерла со щеки слезу.

— Ах ты, господи, воля твоя… — пробормотал Зотиков, тоже прослезившийся.

А барышня Анна Григорьевна в первый раз подняла глаза на полицмейстера, взглянув на того совершенно равнодушным, даже каким-то сонным взглядом.

— Да, — сказал Михаил Дмитриевич, — несчастье, в коем нет утешения. Однако вынужден вот еще что спросить: вы, Мария Свечкарева, утверждаете, что Петрищенко Константин отправился за пожарными. А после вы его видели?

— Да нет, меня барыня кликнули – с ними опять припадок случившись, от которого оне так и не оправившись. И младшенькие испугались, фройляна их утешить никак не могла, плакали. Спасибо, барышня Настасья Григорьевна помогли, вместе с фройляной младшеньких в сторожку перенесли, боялись, что на дом огонь перекинется. А барышня Анна Григорьевна в доме остались, с маменькой.

— Хорошо. А вы, Прасковья, что можете рассказать?

Параню пришлось Марье Свечкаревой подтолкнуть локтем:

— Тебя спрашивают, — прошипела горничная, — про пожар.

— Ой, горело! Ой, полыхало! — запричитала Параня, хватаясь за щеки. Кроме этих слов ("горело" и "полыхало") от нее ничего не добились.

Полицмейстер распушил правую бакенбарду, пренебрегая (от досады, должно быть) левою.

— Хорошо. А вы, барышни? Анна Григорьевна, что вы про пожар можете сказать?

— C'était terriblement, — сказала Анна Григорьевна, не поднимая глаз.

— Да, очень страшно, — подтвердила Настенька. — И Сима с Полей испугались тоже.

— А Константина Петрищенко вы видели после пожара?

Настенька пожала плечами:

— Нет вроде. Не помню.

— Я его видел, — вмешался Зотиков, — мы в коляске уже сидели, с девочками младшенькими, Полюшка мячик уронила, а Костик его поднял и подал.

— Кто-нибудь еще это видел? — спросил Воскобойников, обводя взглядом присутствующих.

Никто не признался.

Под взглядом полицмейстера ежились, опускали глаза – все, кроме двух девушек: Анны Григорьевны – ну, эта просто глаз не поднимала, так и нечего опускать; и бонны, Розы Шульц. Фрейлейн Роза мечтательно смотрела в окно.

— Фрейлейн Роза, вас зи… зи…

— Was*? — фрейлейн Роза вздрогнула и повернула голову.

Михаил Дмитриевич взъерошил бакенбарды.

— Как там пожар по-немецки? — спросил он сам у себя. Жуковский подсказал:

— Den Brand.

— Вас зи заген про ден бранд? — немецкий полицмейстера Розе понятен не был: она захлопала глазами.

— Was Sie über den Brand erzählen können**? — перевел Жуковский слова полицмейстера на настоящий немецкий.

— Ох, господин Жуковский, раз уж вы шпрехаете, так порасспросите ее, что она скажет про пожар, и про Петрищенко, — обрадовался полицмейстер.

Жуковский бойко затрещал по-немецки, Роза отвечала ему, но далеко не так бойко; вдруг барышня Анна Григорьевна, вскочив с места, закричала:

— Die Lüge! Es ist die Lüge! Le mensonge***!

— Успокойтесь, Анна Григорьевна, — сказал Жуковский. И, обращаясь к полицмейстеру: — Фрейлейн Роза рассказывает, что Поля не спала, плакала, и госпожа Новикова велела ей, то есть фрейлейн Розе, выйти из детской, чтобы другую девочку не разбудить. Фрейлейн Роза укачивала Польхен на руках, сначала ходила по коридору, а потом вышла на балкон, думала, что свежий воздух поможет девочке заснуть. Польхен действительно задремала. Фрейлейн Роза собиралась уже вернуться с ней в детскую, когда увидела старших барышень, они поднялись по лестнице и прошмыгнули в свою комнату.

Роза Шульц слушала Жуковского внимательно, и после его слов добавила:

— Ich lüge nicht, ich die Wahrheit sah sie****!

— Gut, gut, wir werden uns zurechtfinden*****, — успокоил ее Жуковский.

— Ну, барышни, что скажете? — спросил полицмейстер, поглаживая бакенбарды. — Где вы ночью гуляли?

— Да она все врет! — презрительно сказала Анна Григорьевна, продолжавшая стоять. — Или ей приснилось!

Роза снова залопотала что-то возмущенно, и очаровательно порозовела.