Убийство на улице Длинной или Первое дело Глюка

— Салажата вы еще, что Суд, что Прокуратура! С самого начала нужно было время установить: кто, что, когда, зачем, в каком порядке. А поскольку никто на часы не смотрел, то только так, в беседе, выяснить и возможно. Хорошо бы было и гостей Новиковой в тот вечер собрать, но – люди большие, занятые, неудобно. Ну, ничего, вчерне набросаем, а там и с ними поговорим…

Рассаживать велел отдельно: справа тех, кто был на даче при пожаре, слева – ночевавших в участке. Оглядел всех, погладил бакенбарды, и вдруг нахмурился:

— А управитель где? Почему не доставили?

Жорик с Димой переглянулись.

— Но ведь Зотикова не было на даче ни в ту, ни в другую ночь, — сказал Жуковский.

Воскобойников недовольно пошевелил усами:

— А подумать? Зотиков был в тот вечер, и был в числе гостей. Единственный, пожалуй, кто сможет сказать, когда вышла гувернантка, как себя вела… Так что быстренько за ним слетайте, господин Жуковский!

— Итак, — начал Воскобойников, многозначительно оглядев присутствующих: фигурантов дела, усаженных полукругом перед массивным столом полицмейстера, помощника судебного следователя Згуриди, присевшего сбоку стола, стенографиста Семирамидова за отдельным столиком, начальника губернского сыскного департамента Кондратенко на жестком канцелярском диване в углу, и двух урядников, застывших по обеим сторонам двери. — Итак, подытожим.

Кухарка Агафья Семибратова громко икнула.

Семирамидов чиркнул карандашиком в своем блокноте – наверное, обозначил звук икоты.

— Двадцать восьмого июня ваша матушка, барышни, — легкий наклон в сторону барышень Полоцких, — и нанимательница прочих, здесь присутствующих, принимала гостей. Около пяти часов пополудни, как вчера показал Семен Загоруйко, приехал господин Цванцигер. Новикова встретила его на веранде – так? — горничная Мария Свечкарева, на которую в тот момент пал взгляд полицмейстера, послушно кивнула. Воскобойников продолжал: — Вы, барышни, были в это время наверху, переодевались, так? И вам помогала Елена Свечкарева. А вы, господин студент, где были в это время?

Студент Горохов пожал плечами:

— Не помню. Уроки в тот день мы закончили около четырех, мальчики отправились к себе, на галерею. Я прошел к себе, во флигель, некоторое время был там, потом с книгой вышел в сад, сидел в беседке – подальше от дома.

— А питомцы ваши?

— Не имею понятия.

— Их барыня на веранду кликнули, — вмешалась Марья Свечкарева. — И барышень тоже – господину Цван… Ну, представить. И мамзель тоже с ними на веранде была. И Софья Матвеевна, и Никита Иваныч.

— Очень хорошо, — кивнул Воскобойников. — А вы сами, любезная?

— А я в буфетной, чтобы слышать, ежли барыня позовут.

— А прочая прислуга?

Прочая прислуга дислоцировалась следующим образом: Агафья Семибратова в летней кухне стряпала, в чем помогала ей Прасковья Любашина. Бонна, фрейлейн Роза, одела младших девочек и прогуливалась с ними по саду и по розарию. Иван Смирнов сервировал стол в комнате первого этажа. Елена Свечкарева, одев и причесав молодых хозяек, спустилась вниз, бегала между кухней и буфетной, носила уже готовые блюда. Семен Загоруйко находился в сторожке подле ворот и впускал прибывающих гостей: вслед за Цванцигером со станции пешком пришли Воробейчики, затем, также пешком, с собственной дачи явились Синявские, и последними, в собственном экипаже из Аркадии – господин Захаров с супругой. Время точно указать Семен никак не мог: после пяти полчаса прошло, или же три четверти часа.

— А племянник ваш, Константин Петрищенко, где в это время пребывал? — спросил полицмейстер.

— А бис его знает, — ответил угрюмо Семен. — Може, в саду, може, на море побиг. С дружками.

— Точнее не можете сказать? Нет? Очень хорошо, — мурлыкнул Воскобойников, приглаживая свои бакенбарды. — А что, выстиранное белье уже висело на веревке? Прасковья Любашина, а когда вы вывесили белье?

Параня не сразу поняла:

— В жисть такое не делывала!

— Белье, белье когда повесила, тебя спрашивают, — подсказала Марья Свечкарева.

— Да не вешала я, я и не мыла его еще! – чуть не со слезами отозвалась Любашина.

— Ой, дура, — с досадою скривилась Марья Свечкарева. — Давайте, я скажу, а то вы от ней не добьетесь. В тот день с утра стирки не намечалось, потому что гости, а после обеда обнаружилось, что у барышень Анны Григорьевны и Настасьи Григорьевны чистых платков и перчаток почти не осталось, и я велела Паране срочно перемыть грязные. А она на кухне была занята, потому стирала, как господа уже ужинать сели, и после того развесила.

— Очень хорошо, — сказал полицмейстер, откинулся на спинку стула и прикрыл глаза.

— Значит, гости собрались где-то к половине или к трем четвертям шестого, так? И всё сидели на веранде?

— Нет, господин полицмейстер, оне в сад пошли, только не через комнату – там Иван возился, — а кругом дома, через розарий, а после на террасу, а на террасе им угощение выставлено было, легкая закуска, и ягоды, и напитки.