Убийство на вокзале. Сенсационная история раскрытия одного из самых сложных дел 19 века

Имеются веские основания подозревать, что он был с позором уволен. Нет сомнений, что он был освобожден от своих обязанностей, причем не по своей воле. В меморандуме, написанном через несколько месяцев после суда, королевский адвокат Томас Кеммис вскользь упоминает, что Гай был отстранен от расследования. Очевидно, что мистер Кеммис с самого начала не доверял интуиции детектива, ставя под сомнение его первоначальные предположения о личности убийцы. Признаки общей неудовлетворенности работой суперинтенданта Гая появились еще в январе, когда королевский адвокат и главный секретарь поделились своими сомнениями по поводу качества его работы. Последней же каплей, скорее всего, стало то, что в ходе судебных слушаний в полиции выяснилось, что суперинтендант в течение трех недель незаконно удерживал сына Споллина, Джеймса. Если бы мистера Гая вызвали в качестве свидетеля, он был бы вынужден признать, что нарушил закон, и весь процесс мог бы сорваться. Эти обстоятельства также объясняют, почему старшего ребенка Споллина – несомненно, важного свидетеля – не вызвали для дачи показаний.

В отсутствие суперинтенданта предстать перед адвокатами пришлось инспектору Райану. Он пробыл в суде недолго. Лишь рассказал об алиби, которое Джеймс Споллин обеспечил себе на первом допросе, и подтвердил, что бритва и молоток, предъявленные суду, были найдены в канале.

Более интригующим было свидетельство Льюиса Веста, ножовщика, который сообщил, что он лично выгравировал фамилию Spollin на ручке бритвы, пояснив, что всегда наносит имя владельца при заточке лезвия.

Мистер Курран оспорил мнение ножовщика о том, что бритва пролежала под водой значительное время, прежде чем ее извлекли.

– Вы пришли к такому выводу из-за ржавчины на лезвии?

– Да, ведь инструмент из блестящей стали может долгое время находиться в воде, не ржавея.

– Вы говорите это, исходя из собственного опыта?

– Да. Чтобы составить свое мнение по этому вопросу, двадцать третьего числа прошлого месяца я бросил в воду бритву с пятнами ржавчины на ней, а когда утром достал ее из воды, то обнаружил, что светлые части лезвия не поменяли своего цвета.

Мистер Курран не стал уточнять то, что должно было быть очевидно для присяжных: эксперимент ножовщика показал, что невозможно определить, находилась бритва в канале в течение десяти минут или десяти лет.

Следующим на свидетельское кресло сел Джеймс Мэгилл, инспектор железнодорожной компании. По просьбе генерального прокурора он воссоздал разговор, который состоялся у него с обвиняемым полгода назад.

– В конце февраля я вместе с чертежником Бойланом измерял стол. Подошел Споллин и спросил, что мы делаем. Я ответил, что мы собираемся снести старые сараи и поставить новые. Он сказал, что это доставит мне неудобства, на что я ответил, что это доставит больше неудобств ему, так как все обломки будут бросать в его сад. Он сказал, что если они разберут сараи, то обязательно найдут деньги. «Какие деньги?» – спросил я. «Деньги, которые украли у мистера Литтла», – ответил он. В другой раз я подошел, когда Споллин разговаривал с человеком по имени Макклин, работающим на производстве жести. Макклин спросил Споллина, не думает ли он, что убийцей был один из тех, кого недавно уволили. Он ответил, что убийца все еще здесь и смеется над всеми нами.

Мистер Сидни, представлявший защиту, был настроен скептически. Под давлением барристера Мэгилл признал, что большинство работников железной дороги разделяли мнение Споллина о том, что убийца все еще находится на территории станции.

Два офицера полиции рассказали о различных обысках на Бродстонском вокзале, а после вызвали эксперта, который дал свое заключение по одному из доказательств, на которое обвинение возлагало большие надежды. Уильям Маллен был слесарем, и, как только он сел за стол, ему вручили навесной замок, найденный в доме Споллина, и ключ от него. Следуя инструкциям мистера Фицгиббона, он вставил ключ в замок и открыл его, подтвердив суду, что они совпадают. Затем мистер Фицгиббон передал ему навесной замок, найденный в ведре с деньгами, и слесарь заметил, что он был залит свинцовым суриком.

– У вас, я полагаю, есть с собой инструменты, – сказал мистер Фицгиббон. – Как вы думаете, вы сможете убрать все, что мешает открыть замок?

Пробормотав, что он, конечно, может попробовать, мистер Маллен принялся за работу. Сурик отслаивался довольно легко, и вскоре он попробовал повернуть ключ в замке. Замок открылся.

Удачный исход этого эксперимента вызвал возгласы удивления со стороны зрителей. Но на этом дело не закончилось. Главный судья Монахан спросил слесаря, означает ли это, что это ключ от замка, найденного в ведре.

– Возможно, но этот ключ откроет все замки одного и того же образца.

Мистер Курран встал, чтобы подчеркнуть эту полезную для него деталь:

– Прав ли я, мистер Маллен, полагая, что существует огромное количество замков, идентичных этому?

– Да. Они производятся в Бирмингеме, и когда они делают новый замок, то выпускают тысячи его точных копий.