Убийство на вокзале. Сенсационная история раскрытия одного из самых сложных дел 19 века

Он положил перед Споллином лист бумаги и протянул ему ручку. Короткий документ, одно предложение. Расписка. Еще одна подпись – и они в расчете.

«14 января 1858 года

30 Маунт-Плезант

Ливерпуль

Это расписка в получении всего, что было обещано Фредериком Бриджесом в соответствии с договором.

Джеймс Споллин»

Морозное январское утро в ливерпульских доках. Ветер, дувший с реки Мерси и пронизывавший до костей, теребил брезент, грозя сорвать его, и свистел в такелаже, заставляя фалы беспрестанно стучать о мачты. Портовые грузчики, слишком легко одетые для столь зябкого дня, в спешке перетаскивали последние ящики с грузом со склада на причал. Многие из кораблей, мягко покачивающихся у причалов, были пароходами – современными чудесами, способными пересечь Атлантику менее чем за десять дней. Судно же, готовившееся к отправлению, было клипером – трехмачтовым парусником с квадратным такелажем, которому даже при благоприятном ветре требовалось вдвое больше времени, чтобы проделать тот же путь. Это был эмигрантский корабль, и большинство взошедших на его борт было готово потерпеть небольшие неудобства ради возможности начать новую жизнь за океаном.

Пассажиры уже зашли на борт и обустраивались в тесных каютах, которые станут их домом на ближайшие недели. Несколько семей наскребли денег на отдельную каюту, однако большинство – несколько сотен мужчин, женщин и детей – разместились в трюме, темном помещении с низким потолком, расположенном прямо под главной палубой. По обеим сторонам этого помещения стояли два яруса широких деревянных коек, разделенных узким проходом. За 8 гиней можно было разделить койку с двумя-тремя другими пассажирами, но без постельного белья, которое пассажиры должны были принести сами. В стоимость билета также входил паек из хлеба, крупы, мяса, картофеля и других продуктов питания, которые тщательно взвешивались с точностью до унции и выдавались раз в неделю. Пассажиры готовили еду сами, используя свою посуду; конечно, на судне был и повар, но не следовало ожидать, что он сможет обслужить палубу, полную эмигрантов, а также два десятка голодных матросов.

На таких кораблях переправлялась разношерстная толпа: немцы, голландцы, ирландцы, англичане. Мало у кого из них были друзья или родственники в Ливерпуле, готовые проводить их, но тем не менее в тот день на набережной собралась небольшая толпа, желавшая посмотреть на отправление корабля. Среди них, ничем не примечательных и не выделяющихся, была пара средних лет, оба хорошенько укутанные, чтобы защититься от холода. Они обменялись парой слов, не отрывая взгляда от палубы и трапа. Фредерик и Ханна Бриджес бросили вызов непогоде не из-за сентиментального желания пожелать Джеймсу Споллину счастливого пути; на самом деле, они хотели убедиться, что он действительно покинет страну.

За несколько часов до этого Ханна руководила последними приготовлениями к долгожданному отъезду. Ей удалось привлечь гримера-любителя, известную в округе женщину, которая специализировалась на маскарадных балах. Для начала они попросили Споллина сбрить свои огромные рыжие усы и бороду, которые делали его узнаваемым, а затем женщина приступила к работе, и у нее получилось изменить его внешность так кардинально, что, когда в зал вошел молодой Джеймс, он не узнал своего отца. Эффективная маскировка была крайне необходима, ведь на борту корабля должны были находиться ирландские рабочие, и даже через пять месяцев после оправдательного приговора нельзя было исключать вероятность того, что кто-то узнает Споллина по его изображению в газете.

До сих пор, однако, все шло без каких-либо проблем. Отец и сын встали в очередь, чтобы предъявить свои билеты, а затем назвали вымышленные имена, чтобы их вписали в судовой манифест. Теперь им предстояло не забывать придерживаться новых имен по крайней мере до прибытия в пункт назначения. Они представились нескольким своим попутчикам, и никто из них, похоже, не знал, что перед ними – один из самых ненавистных людей в Британии. Это была опасная игра, но, к счастью, короткая. Через месяц-другой Споллины будут свободны от преследований и своей ядовитой репутации и смогут делать все, что захотят. И никто – ни полиция, ни правительственные «шестерки» из Дублинского замка, ни «гадюки» с Флит-стрит – не будет иметь ни малейшего представления о том, куда они подевались.

Никто, если не считать неприметной парочки, которая оставалась на набережной еще долгое время после того, как огромное судно отшвартовалось и начало свое величественное движение по судоходному каналу Мерси в сторону Ирландского моря. А они обещали никому ничего не рассказывать.

Эпилог

20 Суббота, 13 марта 1858 года