Убийство на Знаменской

При всём том ресторан Тихонова вовсе не являлся каким-то притоном или клоакой, это было по своей сути заведение, напоминающее знаменитый ресторан Р. Доминика, державший первое место в Петербурге по количеству посетителей. Здесь торговали прекрасной выпечкой и разнообразными десертами, в том числе и на вынос, и придавали первостепенное значение доброкачественности и доступности припасов.

Пройдя по галерее «Пассажа», Шумилов оказался в просторном вестибюле, одновременно являвшимся и магазином. По правую руку от него тянулась длинная буфетная стойка с витринами, в которых предлагались товары на вынос: пирожные, торты, рулеты, разнообразная сдоба, в том числе и самая изысканная. Из десертов внимание Алексея привлекли залитые желе фрукты и ягоды: груши, виноград, черника, клубника. Шумилов сластёной никогда не был и вообще почитался знакомыми домохозяйками человеком за столом весьма скучным, но при одном только взгляде на такое кулинарное изобилие испытал прилив аппетита.

В зале налево от входа располагались места, обслуживаемыми официантами. Круглые столы стояли перед полукруглыми диванами вдоль стен, кроме того, ряд столов протянулся через весь зал. Количество посадочных мест достигало семи десятков, а может, и того больше; в этот час ресторан был пуст более чем наполовину. Шумилов уселся на диван в углу и, дождавшись появления официанта, проговорил:

— Милейший, мне надобно отыскать девицу, которая, как я точно знаю, бывает у вас. Поможешь мне — заработаешь целковый.

Официанта долго уговаривать не пришлось.

— Что за девица?

— Сонька-Гусар. Если сразу назовёшь её адрес и тем сэкономишь моё время, то сразу получишь червончик.

— Э-эх-ма, — вздохнул горестно официант, — адреса-то я не знаю! А то бы всенепременнейше помог. Но Соньку покажу, не сомневайтесь. Она к нам по пяти раз на дню забегает. Сегодня ещё не была. Как появится, вы сразу знать будете.

Шумилов заказал кофе, раскрыл газету, прочитал статью о первых соревнованиях гимнастов, обзор биржевой активности, раздел городских новостей и происшествий. Покончив с газетой, отложил её в сторону, заказал ещё кофе, давая отдых глазам, принялся рассматривать публику. Народ в ресторане сменялся: на смену уходившим являлись новые лица, и это непрерывное движение напоминало роение пчёл в улье. Сравнение показалось Шумилову забавным, и он некоторое время развлекал себя тем, что придумывал рифмы к слову «рой».

За соседним столиком расположились две молодые крупные девицы весьма броской наружности; обилие косметики и яркая одежда, призванные обратить на себя внимание мужчин, не оставляли сомнений в роде их занятий. Одна из девиц, как это часто бывает в подобных парочках, была блондинкой, вторая — жгучей брюнеткой. До ушей Шумилова доносились обрывки их разговора: брюнетка рассказывала своей светловолосой подруге о том, как любовник оплатил её заказ в модном магазине: «У Брюно заказала шляпку с бирюзовой ленточкой и чёрной розой. Роза как живая, не подумаешь, что из ткани, только французы такие фитюльки умеют делать. В общем, раскрутила я гуся, сделала заказ, он с умным видом лопатник раскрыл и два червонца кинул на прилавок, сдачи, мол, не надо. Хо-о-рош гусь!» Блондинка что-то поддакивала брюнетке, не забывая постреливать глазками по сторонам, жеманно поводя плечиком в небрежно накинутой куньей горжетке. Шумилов допил вторую чашку кофе, посидел ещё немного, раздумывая над тем, не стоит ли ему выйти на улицу и купить ещё какую-нибудь газету у разносчика. От размышлений его отвлекло негромкое покашливание официанта:

— Простите, тут дама интересуется одиноким господином, желает знать, не будете ли вы против, если она присядет за ваш столик?

— Дама? — Шумилов покрутил головой, пытаясь понять, какую даму имеет в виду официант. — Что ж, пусть присядет. Всё веселее будет.

Не прошло и минуты, как к столику Алексея Ивановича важно прошествовала сильно раскрашенная и весьма вульгарно одетая женщина возрастом ближе к тридцати, нежели двадцати годам. Назвав её «дамой» официант сделал ей вряд ли заслуженный комплимент; род традиционных для этой женщины занятий запечатлелся в её мимических морщинах и том специфически-оценивающем взгляде, что присущ именно представительницам древнейшей из профессий.