Убийство на Знаменской

— Все хотят знать, где живёт Сонька и… и никто не хочет узнать, где живу я, — Жанна плаксиво вздохнула, и Шумилов понял, что она здорова набралась. Бутылка брюта сама по себе содержала небольшую дозу алкоголя, но быстро выпитая и притом без всякой закуски, произвела на женщину самое разрушительное воздействие. Возможно, она выпивала спиртное ночью или вообще не завтракала, во всяком случае, Шумилову следовало спешить с расспросами, поскольку через четверть часа Жанна вполне могла сделаться невменяемой.

— Вот что, душа моя, расскажи-ка мне, как найти Соньку-Гусара, — стараясь не выказать раздражения, попросил Алексей.

Жанна несколько секунд таращилась на бутылку шампанского, потом неожиданно икнула: «Ой, извините!» Шумилову казалось, что он физически ощущает, как в её голове ворочаются обрывки тяжёлых хмельных мыслей, которые никак не могли оформиться во что-то цельное.

— А налейте-ка мне ещё, — вдруг попросила Жанна. — Никогда не пила «Гёсс»… все так хвалят, так хвалят… обычное сухое шампанское. Хороший вы человек, меня угостили… я вам подскажу. Вам надо искать Соньку на Тележной…

— Где?

— На Тележной улице, в доме Скобцева. Я там была с нею. Ночевала, да. Был такой момент с полгода назад, меня один… одна… одне… пар-р-разиты, одним словом, выбросили на снег, и податься было некуда. Сонька выручила, отвела к себе, позволила переночевать. Она шикарная деваха, не обижайте её. Её все любят. Даже кто не любит, тот всё равно любит.

Женщина уже стала путаться в словах; по инерции она пыталась выражаться красиво и витиевато, однако, разум явно не справлялся с контролем речи.

— На каком этаже она жила? — уточнил Шумилов.

— Там домик-то небольшой… в нечётной стороне в конце Тележной… в три… три этажа, чтоб не соврать… Сонька наверху, под крышей, значит. И я с нею. Да, ведь так всё и было! И два подъезда в доме всего-навсего. Да, маленький домик. Не дворец, нет… Во дворцы нас не пускают… Покуда.

— А как её фамилия?

— Да кто же из нас спрашивает фамилию? Мы разве полиция? — искренне удивилась Жанна. — У нас «погоняло» вместо фамилии. Сонька и Сонька… Гусар!

Алексей имел сильный соблазн перед уходом из ресторана сказать пару нелюбезных слов официанту, но в последнюю минуту сдержал себя. Сейчас это представлялось совсем неважным, да и два мордобоя в один день были бы всё же явным перебором. В известном смысле официанту даже следовало бы сказать «спасибо»: именно благодаря ему Шумилов убедился, что Сонька-Гусар боится лишних встреч и, стало быть, имеет к тому весомые причины.

Тележная улица, хотя и пролегала параллельно Старому Невскому проспекту, являла собой место в высшей степени унылое, особенно та её оконечность, что выходила к Александро-Невской площади. Сплошной застройки здесь не существовало, как не существовало разбивки на регулярные кварталы; отдельно стоящие кирпичные дома перемежались пустошами, бараками, ветхими палисадами и избами, точно в деревне. Река Монастырка, обособлявшая на острове ансамбль Александро-Невской лавры и протекавшая совсем рядом, была лишена набережной и имела вид самый запущенный. Даже не верилось, что Тележная улица находится в районе старейшей городской застройки, где работы велись буквально с момента основания города.

Шумилову не стоило большого труда отыскать дом Скобцева, одно из немногих более или менее приличных зданий в этой части улицы. Шёл третий час пополудни, когда он, обогнув небольшой — в два подъезда и три этажа — дом, вошёл в дворницкую. Там он нашёл двух пахнущим луком мужиков, занятых самым что ни на есть прозаическим делом — поглощением обеда, представленного неаппетитного вида похлёбкой, наподобие горохового супа, нескольких тушек разделанной селёдки и парой луковиц, по штуке на брата, стало быть. Стол украшал на удивление симпатичный графинчик с водочкой и пара гранёных шкаликов; присутствие в натюрморте этих деталей объясняло на редкость тёплую и располагавшую к доверительному общению атмосферу, царившую в дворницкой.

Шумилов вежливо поздоровался с обедавшими и, присев на табурет у входа, рассказал им свою заранее продуманную легенду:

— Обворовала меня, мужички, одна шалава, и, как узнал я, обретается она в вашем доме. В полицию идти не хочу, потому как не сутяжник, сам с девицей хочу потолковать. Помогите найти её, а я уж вас отблагодарю.

— Да-а, — согласился тот из дворников, что выглядел постарше; как вскоре выяснил Шумилов, звали его Карпом, — бабы — они такие! Они могут! А что пропало-то, если не очень большой секрет?

— Да портсигар золотой, часы, деньги из бумажника, опять же.

— Эх, бабы, обманывают мужиков! А звать-то как обидчицу вашу? — поинтересовался Карп.

— Сонькой, кличка у неё «Гусар».

— Гм… Не слыхал, признаюсь, нету у нас вроде Сонек, — подумав, покачал головой Карп и обратился к напарнику. — Данила, наморщи ум, может, вспомнишь?

— Да что тут думать, нет у нас Соньки, — уверенно отозвался второй дворник. — И уж лет пять, как нет. Как бабка Покидаева умерла — царство ей небесное! — так ни одной Соньки в доме не бывало.

— А приметы какие? — продолжил расспросы Карп.