Убийство номер двадцать

Джейми следует за Ром в комнату с табличкой «Вход воспрещен» на двери – похоже, она знает, куда идти, и ему остается лишь гадать, что она может сейчас чувствовать. Ведь это место, где работал ее отец, где она играла совсем маленькой девочкой… Но Ромилли нигде не останавливается и теперь стоит перед грудой каких-то коробок. Кто-то смахнул пыль с одной из крышек, да и лежит она криво – но, кроме этого, никаких признаков Адама.

Ромилли молча смотрит на Джейми, а затем выходит в коридор и идет дальше. Зовет Адама по имени, и Джейми молчаливо молит, чтобы кто-нибудь откликнулся на зов. Но в ответ лишь тишина. На ходу он толкает двери – каждая комната столь же пуста, как и предыдущая.

Ромилли уже дошла до конца коридора – пожарная дверь открыта и хлопает на ветру. Она останавливается, уставившись в землю. Указывает на что-то пальцем, когда он подходит к ней.

На какое-то темное пятно. Джейми наклоняется к нему, неуверенно протягивая руку. Все еще мокрое… Он выпрямляется, уставившись на красное пятнышко на кончике своего пальца.

– Но почему? – шепчет он почти про себя. – Зачем ему забирать Адама?

Лицо у Ромилли бледнеет.

– У Адама острый страх перед иглами, Джейми. Почти патологический. Он их просто до ужаса боится.

Джейми делает быстрый судорожный вдох. И в то же время рука его тянется к телефону.

– Черт, – лихорадочно бормочет он. – Черт!

Глава 59

Первое, что чувствует Адам, – это холодный бетон под босыми пятками, шершавую зернистую пыль между пальцами ног. Темно. Совсем темно.

Он замерз, в комнате жутко холодно. Он двигает головой, и все вокруг начинает кружиться. На секунду накатывает дурнота, и он замирает, зажмурив глаза. Затем опять открывает их. Постепенно глаза привыкают к полумраку. Он видит очертания мебели: стол, деревянный стул…

В воздухе стоит странный запах: сырости, соли, морских водорослей. Адам пытается вспомнить, где только что был – в клинике, бывшей клинике Коула, – и инстинктивно понимает, что он уже не там. Но где? И как сюда попал? Что за чертовщина…

Пытается открыть рот, но тот, видно, чем-то заклеен – губы словно слиплись между собой. Адам пытается поднять туда руку, но руки не двигаются. Чувствует, как его охватывает первая волна паники.

Пробует пошевелить ногами, но то же самое. Они надежно прикреплены – к чему? К стулу? Он все еще может двигать головой и смотрит вниз, щурясь в темноте. Он полностью одет – в рубашку и брюки, которые надел с утра у Ромилли, – но ногам холодно, на них ни ботинок, ни носков.

Сейчас все тот же день? Он и понятия не имеет. Болит голова, пульсируя в такт бешено колотящемуся сердцу. Похоже, кто-то вырубил его. Но кто? Не…

О господи…

И тут он чувствует это. Их. Твердый металл под кожей, вторгшийся туда как паразит – только и ждущий, чтобы пустить ему кровь. Все плывет перед глазами. Знакомая паника овладевает им, заставляя его потеть и дрожать всем телом – он уже близок к обмороку.

Адам изо всех сил дергается в путах, но безрезультатно. Напрягает мышцы, не давая себе провалиться в небытие, заставляя оставаться в сознании. Но паника крепко держит его в своих объятиях. Все, о чем он может думать, – это иглы. У него в руках, в ногах. Ему дурно, ему нужно как-то выбраться отсюда, он должен, должен… Пока не… Пока не…

Кровь отливает от головы, и все исчезает. Голова Адама падает на грудь – он без сознания.

* * *

Он медленно приходит в себя. Чувствует, как чья-то рука легонько похлопывает его по щеке. Слышит голос, повторяющий его имя – снова и снова.

– Очнись, Адам, – произносит голос. – Время пришло.

Он открывает глаза. Теперь в комнате светлее, и он даже прищуривается: в центре комнаты подвешен светильник – «летучая мышь», вроде того, что они нашли во флигеле. Где умерла Пиппа.

Голова его резко вскидывается. Адам в панике озирается по сторонам, но зрение затуманено, дергает руками и ногами, по-прежнему надежно чем-то скованными. Хотя теперь рот у него свободен и он жадно глотает им воздух, надеясь хотя бы немного прояснить зрение.

Но тут же замирает.

Кто-то стоит перед ним, держа в одной руке шприц и иглу, а в другой – пластиковый пакет и еще какие-то медицинские принадлежности. И улыбается.

– С возвращением!

Адам издает какой-то квакающий звук – горло у него пересохло и саднит. Он делает еще одну попытку, и на сей раз ему удается заговорить.

– Ты… – с трудом произносит он. – Не может быть, что это ты!

Часть III

Мой дьявол слишком долго изнывал в темнице, и наружу он вырвался с ревом[32].

Роберт Льюис Стивенсон «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда», 1886

Глава 60

В штабной комнате царит тишина; никто не двигается, все взгляды прикованы к старшему детективу-суперинтенданту Маршу. Джейми держится в сторонке, и где-то в желудке у него плотным комком засел страх, медленно разъедающий его изнутри. Он бросает взгляд на Ромилли. Лицо у нее бледное, в глазах тревога; он знает, что наверняка выглядит так же.