Убийство номер двадцать

– Что вы о ней знаете, Ромилли? – спрашивает Марш.

Она вздыхает.

– Не так уж и много. Тогда мы не были особо близки, а после ареста Элайджи и вовсе потеряли связь.

Прищурившись, она смотрит на небо, отчаянно пытаясь вытащить из своей затуманенной головы хоть какое-нибудь воспоминание.

– Хотя помню, как ее мать упоминала, что у нее были какие-то проблемы со здоровьем. И что она какое-то время даже не ходила в школу. Но в подробности не вдавалась, а я не спрашивала. Может, запросить ее медкарты?

– Уже запросили, доктор Коул. Уже везут.

– И ее отчима нет в живых… – Джейми наконец отрывается от закатных красок и поворачивается к ним. – А он мог бы много чего рассказать, если что.

Марш согласно кивает.

– Он вполне мог обсуждать свои мусорные проблемы прямо за обеденным столом. С упоминанием того, где именно все это происходит. Не зная, что несколько месяцев спустя Мэгги воспользуется этим местом примерно в тех же целях.

Он делает еще одну долгую затяжку, затем бросает окурок под ноги.

– Да пошло оно все… – бормочет он. – Вот найдем Адама, и сразу двину домой. Обниму мужа, позвоню детям…

Ромилли замечает, что Джейми удивленно смотрит на него.

– Я и не знал, что у вас есть дети, – говорит он. Про «мужа» деликатно умалчивает – о сексуальной ориентации своего начальника он тоже не имел ни малейшего понятия[35].

Марш кивает.

– Двое. Вообще-то уже взрослые. Джеймс в универе, изучает операторское искусство. Энди – инженер. Никому из них не захотелось податься в копы.

– Разумно, – отвечает Джейми.

– Вот именно. – Затем, уже тише, Марш добавляет: – У нее никак не выйдет убить еще четверых. Ни при каком раскладе.

Они переваривают его слова. Джейми стоит у самого края крыши, Ромилли – рядом с ним. Марш, который, пока курил, расхаживал взад-вперед, теперь останавливается неподалеку от выхода, спиной к открытому дверному проему.

Все происходит так быстро, что никто из них не успевает хоть как-то отреагировать. Ромилли слышит со стороны Марша какой-то звук. Это даже не вскрик, а тихий стон – шум воздуха, вырвавшегося из легких. Резко обернувшись, она смотрит на него. Безнадежная усталость на лице у Марша успела смениться удивлением, глаза широко распахнуты, рот приоткрыт. Он встречается взглядом с Ромилли, почему-то вдруг обмякнув всем телом. Ноги у него подкашиваются, и он падает на колени.

И она там. Позади него.

На ней синяя рубашка поло и черные брюки. Тяжелые ботинки. Это немного похоже на полицейскую форму, но Ромилли предполагает, что гражданским криминалистам тоже выдают нечто подобное. Она встречается взглядом с Ромилли, и на ее сухих потрескавшихся губах появляется улыбка.

– Так и знала, что найду тебя здесь, – говорит Мэгги. – Адам частенько говорил, что курит на крыше.

Лицо у нее бледное и изможденное; от одного ее вида сердце у Ромилли пропускает удар, в груди застревает комок паники.

Мэгги одна. «Но где же Адам? И жив ли он до сих пор?» – кричит голос у нее в голове.

Что она здесь делает? У нее хватило наглости явиться сюда? Прямо в отдел полиции? Да она же ненормальная, сумасшедшая! «Она твоя единокровная сестра…» Эти слова кружатся и расплываются в голове у Ромилли, усиливая ощущение нереальности происходящего. И тут она видит нож.

Лезвие, крепко зажатое у Мэгги в правой руке, все в крови. Крови Марша. Взгляд Ромилли быстро скользит по бетону, где теперь неподвижно лежит Марш. Как врач, она хочет сразу же броситься к нему, но не смеет даже пошевелиться. Ромилли выставляет перед собой руку, нащупывая другой телефон.

– Мэгги, отсюда нет выхода, – медленно произносит она. – Ты в полиции. Положи нож, пока еще цела.

– Мне не нужен выход. – Мэгги смеется, и Ромилли вдруг видит перед собой ту девчушку двадцатилетней давности. – Мне нужно сделать то, что он просит.

– Кто? Коул?

– Он мне все про тебя рассказал. Ты-то меня не помнишь, насколько я понимаю?

– Мы когда-то играли вместе, – отвечает Ромилли. – В его клинике, после школы.

– Было дело. Я так ревновала тебя, ты в курсе? Что ты его дочь, что вы с ним постоянно вместе… Тогда я даже не знала, что я тоже его дочь. И ты предала его! – кричит она. – Как ты могла?

– Он был убийцей. Он убил тех женщин.

Мэгги опять улыбается.

– Не притворяйся такой невинной овечкой, Ромилли Коул! Не делай вид, будто ты не имела никакого отношения…

– Я не…

Мэгги громко хохочет, прерывая ее. Ромилли переводит взгляд на дверь. Ей нужна помощь. Но эта психопатка все еще размахивает ножом – ей никак не одолеть ее.

– Где Адам, Мэгги? – спрашивает Ромилли. Старается не выдать голосом свои чувства, но ей нужно это знать. Она должна это знать. – Он еще жив?

– Может быть. Наверное. Сколько крови осталось в его теле на данный момент, Ромилли?

Ромилли не отвечает. Не знает, что сказать, чтобы это подстегнуло женщину проговориться, где сейчас Адам. Лицо у Мэгги искажается гневом.

– Ты должна знать! Ты же врач! Так сколько?