Убийство номер двадцать

Сандра еще продолжает что-то говорить, сбивчиво пытаясь то оправдаться, то откреститься от всего, что тогда происходило. Ромилли пристально смотрит на Джейми. Лицо его обращено к полу, он глубоко задумался.

– В чем дело, Джейми? – спрашивает она.

Он вновь поднимает взгляд на миссис Пул и мягко спрашивает:

– Что у вас было с Элайджей Коулом?

Сандра резко замолкает. Ромилли в замешательстве. Сандра и Элайджа? Почему он спрашивает?..

Но лицо у Сандры моментально белеет.

– Ч-что вы имеете в виду? – заикаясь, спрашивает она. – Не было ничего такого, чтобы…

– Это очень важно, Сандра. Идет расследование убийства. Нам нужна правда, и нужна прямо сейчас. Так было что-то?

Она уже вся трясется, обмякнув всем телом, закрывает лицо руками. Всякая гостеприимная услужливость и готовность помочь напрочь исчезли. На их месте – лишь всепоглощающее отчаяние.

Ромилли тянется к ней и мягко касается ее дрожащей руки.

– Сандра, пожалуйста. Расскажите нам.

– Элайджа… он… – бубнит Сандра сквозь пальцы. – Джоанна, твоя мать… Она была больна.

Но потом резко поднимает голову.

– Я любила его. Уважала его. Я верила, что твой отец – хороший человек. – Лицо ее полно горечи, она смотрит Ромилли прямо в глаза и буквально выплевывает: – Но он изнасиловал меня… Твой отец изнасиловал меня!

Глава 64

Ромилли чувствует, как Джейми буквально излучает нетерпение. Услышанное крайне важно, но Сандра явно не в себе, ее неудержимо трясет.

Ромилли садится рядом с ней и обнимает ее за плечи. В голове проносятся тысячи мыслей, но она знает, что ей нужно сосредоточиться на «здесь и сейчас». Как можно больше узнать. Чтобы найти Адама.

Если надавить слишком сильно, слишком рано, то они ничего не получат.

– Как это случилось, Сандра? – мягко спрашивает она.

Та делает долгий судорожный вдох, а когда наконец заговаривает, голос у нее дрожит.

– Однажды я заработалась в клинике допоздна. – Она шмыгает носом, и Ромилли протягивает ей бумажную салфетку из коробки, затянутой в вязаный чехольчик. Сандра промакивает глаза. – И вдруг вернулся Элайджа. Из паба. Он был… Он был очень пьян. Едва языком ворочал. Сказал, что у твоей мамы только что обнаружили рак, и… – У нее вырывается короткое рыдание. – Я хотела утешить его. Но только не так. Совсем не так… Я отказала ему. Но он…

Уронив голову на руки, она опять начинает плакать. Ромилли с трудом разбирает ее слова, перемежающиеся судорожными всхлипами.

– Я пыталась остановить его, но он был слишком силен. Он повалил меня, прижал к полу. Там никого больше не было, некому было помочь. Я просто помню… этот его взгляд в тот момент. Он знал, что причиняет мне боль, и ему было все равно.

Ромилли производит кое-какие мысленные подсчеты. Если ее маме тогда только что поставили диагноз, то, выходит, это произошло где-то в 1988 году. До смерти матери. До того, как Коул начал убивать.

Сандра могла бы это остановить.

– Почему вы не заявили в полицию? – спрашивает Ромилли, прикладывая все усилия, чтобы ее голос звучал ровно.

Сандра вновь поднимает голову, в глазах у нее мольба.

– Он говорил, что очень сожалеет. Просил у меня прощения. И у него была маленькая дочь. Ты. – Она крепко сжимает руку Ромилли; та с трудом подавляет желание выдернуть ее. – Твоя мать умирала. Что я должна была делать?

– Вам следовало обратиться в полицию.

– Никто бы мне не поверил. Такой уважаемый человек, как Элайджа, против меня, одинокой женщины?.. Никаких шансов. Я хотела и дальше жить как жила. Забыть о случившемся. Но потом узнала, что забеременела.

Умом Ромилли понимает, что винить Сандру нет никаких оснований. Она не могла знать, что задумал Коул, какие еще черные мысли таились в его испорченном сознании. И Сандра права: никто не верил, что Коул способен убивать, даже когда в его саду одно за другим выкапывали разложившиеся тела. У нее не было ни единого шанса успешно обвинить его в изнасиловании.

Ромилли хмурится.

– Миссис Пул, – осторожно спрашивает она, – а почему я не помню, чтобы вы были беременны? И никогда не видела вас с младенцем?

Сандра печально качает головой.

– Я не могла себе этого позволить, – шепчет она. – По крайней мере, поначалу. Я на какое-то время уехала, а затем, когда малышка родилась, отдала ее в приемную семью. Свою девочку. Она была само совершенство, но стоило мне посмотреть на ее личико, как я сразу же видела в нем Элайджу. Как он удерживал меня… Принуждал… Я ненавидела его. Ненавидела ребенка. Так что я отказалась от нее. И все сразу наладилось.

Теперь Сандра улыбается.

– Я встретила Роберта. Хорошего человека. Мы поженились. Я полностью забыла о… о нем.

– Но вы все еще работали у него в клинике?

– Я много где работала… В приемном покое больницы… В других частных клиниках в округе. Нам нужны были деньги. Мы хотели завести собственных детей, но Роберт, он… – Она едва подавляет готовое вырваться рыдание. – Этому не суждено было случиться. И вот тогда-то я и задумалась. Что сталось с мои ребенком. Стала наводить справки…

– И что же с ней сталось?