О других жертвах Нильсен помнил очень смутно. «Помню, что на следующий день он был мертв – возможно, я задушил его»; «На следующее утро я обнаружил еще один труп»; «У меня создалось впечатление, что я задушил его, потому что на его шее остались следы». Неудивительно, что сильнее всего ему запомнилось самое первое убийство, когда он впервые понял, на что способен. Кроме того, степень подробности его воспоминаний зависит также от выпитого им алкоголя в тот день и уровня симпатии к жертвам. Один из самых удивительных парадоксов в этой гнусной саге – это то, почему он убивал и тех, кто ему нравился, и тех, кто ему абсолютно безразличен: это только сильнее побуждает нас искать первопричину его действий. Между первым и вторым убийствами имеется перерыв почти в год длиной, затем период интенсивной активности между 1980 и 1981 годами, когда он убил десятерых за восемнадцать месяцев, а последние три жертвы были убиты в течение одиннадцати месяцев, предшествовавших его аресту. Важно, что эти последние три убийства произошли уже по новому адресу, на Крэнли-Гарденс, где Нильсен поселился с третьего октября 1981-го и где избавляться от тел ему, как мы знаем, стало гораздо труднее, чем в предыдущей квартире. Это могло послужить для него своеобразным сдерживающим фактором. Но такая трактовка подразумевает, что в какой-то степени он совершал все эти убийства осознанно, что не всегда подтверждается фактами. Более полный анализ мотива и психического состояния Нильсена будет представлен в этой книге позже, однако три элемента повторялись достаточно часто, чтобы считаться постоянными: алкоголь как средство снять внутренние ограничения, музыка в качестве катализатора его эмоций и неизменное одиночество, с которым он не прекращал попыток бороться. Для остального читателю предлагается учесть некоторые основополагающие вопросы и важные факты:
1) В его рассказах можно заметить некоторые противоречия: например, лежала ли жертва на кровати или на полу. Стоит ли считать, что в этом виноват поток воспоминаний, которыми он жаждет поделиться после столь долгого молчания, или же в его воспоминания периодически вмешивается фантазия, преувеличивая и запутывая факты? Мы уже знаем, что воображение Нильсена часто отправлялось в темные, таинственные места. С другой стороны, его профессиональные качества и личные склонности зародили в нем глубокое уважение к точности.
2) Кажется невероятным, что он так яростно презирал славу «Дома ужасов», которая стала преследовать его после ареста. Неужели он настолько далек от реальности, что не находит ужасным, когда из человека буквально выдавливают жизнь? Чувствует ли он в какой-то мере, что это «другой человек» совершал эти убийства, пока сам Дес Нильсен, председатель профсоюза и ответственный госслужащий, оставался непричастным? Путает ли он
3) С шестью жертвами у него было подобие сексуальных отношений, в то время как с другими девятью ничего подобного не происходило. Элемент секса принял форму мастурбации над телом или секса между бедер, но никогда – с проникновением. Следовательно, технически это не совсем гомосексуальные убийства. Непосредственно сексуального акта у него не происходило ни с одним из них ни до, ни после, ни во время убийства, если только не считать секс между бедер некой сомнительной вариацией анального секса. Он намеревался заняться сексом с проникновением с самой первой жертвой после убийства, но не сделал этого. Тогда почему он ласкал шестерых и игнорировал всех остальных? Возможно, с ними ему проще всего себя ассоциировать? Представлял ли он себя на месте жертв? Зеркальный фетиш, который у него развился, имел место в его отношениях с этими шестью мужчинами.