Убийство в городе без имени

– Секретный счет? Это очень удобная для вас история. О расходах на строительство «Дома Л.В.М.» и ликвидацию проекта я понял, но ведь на это ушли не все инвестиции. Что стало с оставшимися деньгами? На собрании, я думаю, вы разъяснили инвесторам порядок выплаты остатка. Господин Мориваки там не присутствовал. И никто не мог знать, что остаток его инвестиций поступит кое-кому в распоряжение. Да и с самого начала была ли составлена правильно смета расходов? Ведь реализацией проекта, строительством здания, а потом его сносом занималась «Касиваги кэнсэцу». Здесь можно сколько угодно манипулировать размером расходов. Все равно что играть в шахматы с самим собой.

– Эй, – грубо окрикнул Касиваги, вставая, – будь вы хоть сто раз братом Камио-сэнсэя, надо понимать, что допустимо говорить, а что – нет. Если я буду просто молчать, вы тут такого наболтаете! Вы утверждаете, что моя компания завысила размеры расходов?.. Заявляю, что у нас не было коммерческой заинтересованности в проекте. Другие компании хотели получить за него вдвое больше. Ничего не знаете, а несете чушь, как спросонья…

– Да, я действительно ничего не знаю. А вот как насчет настоящего Эйити Камио? Он был большим знатоком экономики и финансов и, может быть, гораздо глубже разобрался в этой истории. А вдруг он обнаружил не такую простенькую схему, о которой я говорил, а гораздо более сложный заговор? В этом случае его дальнейшее существование было бы не в интересах заговорщиков, узнавших, что они раскрыты…

– Вы что, – голос Макихары дрожал, – подозреваете нас? Что мы что-то сделали с Камио-сэнсэем?

– Если версия, о которой я сейчас рассказал, состоятельна, то нельзя утверждать, что вероятность этого равна нулю.

– Ну хватит! – бросил Касиваги. – Что он еще тут наплетет… Противно слушать! Пошли, Макихара. Я думал, будет забавное представление, но участвовать в бессовестном фарсе, который устроил этот тип, у нас нет времени. И у вас всех, наверное, тоже. Пора расходиться.

– Я не устраивал здесь никакого фарса, – раздался голос Такэси. Сейчас он говорил твердо, не подражая речи Эйити.

Такэси поднялся на кафедру и, повернувшись спиной к классу, снял пиджак. Под ним оказалась черная рубашка. Он снова повернулся лицом. Его белая маска сменилась черной. Когда Такэси вышел из-за кафедры, брюки на нем тоже были черные.

– А сейчас – второе отделение шоу! – громко объявил он пораженной публике. – Пришло время раскрыть истину. Здесь и сейчас я покажу вам, кто убил брата.

Под действием этого голоса Касиваги попятился назад.

– Никак он не успокоится…

– Само собой. Дело об убийстве. О каком спокойствии может идти речь? Если это понятно, садитесь по местам.

Это произвело впечатление даже на Касиваги, и он снова сел на свой стул.

– Раз такое дело, давайте еще немного пообщаемся… Только что это за манера – объявлять нас преступниками безо всяких доказательств?

– Я никого преступником не объявляю. Говорю только, что есть такая вероятность. Понятно, что версия, которую я изложил, не обошлась без сюрпризов. В «Доме Л.В.М.» вертелись сотни миллионов иен. И нет ничего удивительного, что могли быть какие-то нарушения.

– А я говорю, что ничего такого не было. Сколько раз нужно это повторить, чтобы вы поняли?

– Тогда почему Макихара отводил глаза? – Такэси указал на Макихару пальцем. – Почему не смотрел на портрет покойного во время поминальной ночи?

– Вы о чем говорите? – Тот заморгал.

Такэси повернулся к монитору, стоявшему около кафедры, и щелкнул пальцами. На мониторе сейчас же появилось изображение. Маё не ожидала это увидеть. На экране был похоронный зал, священник читал молитвы. Поодаль стоял гроб.

Вскоре на экране появился человек, при виде которого Маё еще больше удивилась. Это был Касиваги в траурном костюме. Остановившись перед гробом, он заглянул в него и, глядя прямо в экран, зажег благовония.

– Эй, что это? – вскрикнул Касиваги.

– Помните, там стоял портрет брата? В глаз была вмонтирована камера. То есть на изображении – вы, снятые со стороны портрета.

Такэси говорил об этом как о чем-то вполне естественном, но даже Маё услышала такое впервые. Размышляя, когда же он успел вмонтировать в портрет камеру, она вспомнила, что Такэси оставался в зале один, когда она вышла обсудить что-то с Ноги в зале ожидания. Он наверняка этим воспользовался.

Потом Маё сообразила, что это та самая камера, которая была вмонтирована в картину, висевшую в комнате Такэси у них дома. Когда они забирали из дома вещи Эйити, Такэси поднимался на второй этаж. Наверное, для того, чтобы взять камеру…

– Странно, первый раз о таком слышу. Это же тайная съемка, – резко запротестовал Касиваги.

– Первый раз? Тайная съемка? Ничего подобного! Всем участникам поминальной ночи и похорон заранее сообщили, что там будет вестись съемка.

Это заявление Такэси заставило Касиваги замолчать. Он не согласился, но и возразить было нечего.