Убийство в Кантоне

— Да уж, мы с Цзяо Таем теперь большие приятели, — кивнул Дао Гань. — Особенно с тех пор, как наш друг Ма Жун стал таким домоседом.

— Потому-то я и решил не брать Ма Жуна в эту поездку. Я счастлив, что он наконец-то обратился к семейной жизни. Не хотелось втягивать его во всевозможные приключения, что могут нас здесь ожидать, и тем самым заставить вернуться к прежней жизни. Мы и втроем благополучно отыщем цензора.

— Есть ли у него какие-то особые приметы и вообще что-то, отличающее его от других, ваша честь? То, о чем мы можем спросить, наводя справки в храме?

Судья Ди в задумчивости пригладил бакенбарды.

— Ну, он хорош собой и держится, как надлежит высокопоставленному чиновнику, вращающемуся в придворных кругах. Пожалуй, даже его манера речи способна навести нас на след. Он говорит как типичный царедворец, со всеми этими их новоявленными ужимками. О, этот суп и впрямь пахнет прекрасно! — Подцепив палочками клецку, он добавил: — Не унывай, Дао Гань, мы вместе выбирались и не из таких переделок!

Дао Гань хмыкнул и с удовольствием приступил к трапезе. Завершив простой, но сытный и вкусный обед, они спросили по чашке крепкого фуцзяньского чая, расплатились и покинули заведение.

На темных улицах заметно поредело, ибо настало время вечернего риса. Впрочем, в западном квартале народу было побольше, а когда они вышли на улицу, ведущую к храму Цветочной пагоды, то оказались в гуще веселой толпы. Стар и млад облачился в лучшие одежды, и все двигались в одном направлении. Судья Ди что-то высчитал на пальцах и сообщил:

— Сегодня день рождения Гуаньинь, богини милосердия. Храм будет битком набит.

Миновав внешние ворота храмовой территории, они словно очутились на ночной ярмарке. Вдоль выложенной каменными плитами дорожки, ведущей к мраморной лестнице монументального строения, были установлены столбики, соединенные между собой разноцветными гирляндами фонариков. По обе стороны дорожки стояли ряды лотков, предлагающих изобилие товаров: от священных книг до детских игрушек, от засахаренных фруктов до четок. Разносчики масляных пирогов продирались сквозь толпу, пронзительными голосами расхваливая свой товар.

Судья Ди оглядел бурлящую толпу и с раздражением сказал Дао Ганю:

— Не повезло нам! Как можно отыскать человека в такой ужасной толчее? И где эта знаменитая пагода?

Дао Гань ткнул пальцем в небо. За главным зданием высились девять этажей Цветочной пагоды со шпилем, увенчанным золотым шаром, сияющим в лунном свете. Сквозь шум толпы до судьи Ди донеслось позвякивание маленьких серебряных колокольчиков, висящих под изогнутыми крышами каждого из этажей.

— Прекрасное сооружение, — с удовлетворением отметил судья.

Сделав еще несколько шагов, судья заметил в зарослях высокого бамбука чайный павильон. Помещение оказалось пустым: люди были слишком возбуждены праздником, и ни у кого не оставалось времени на неспешную чашку чаю. Перед входом стояли две броско одетые женщины под присмотром старой карги, прислонившейся к дверному косяку и ковырявшейся в зубах. Судья Ди внезапно застыл на месте.

— Иди пока в храм и оглядись там, — велел он Дао Ганю. — Я тебя сейчас догоню.

И сам направился к павильону. Девица пониже ростом была молода и не лишена привлекательности, но та, что повыше, выглядела лет на тридцать, и толстый слой пудры и румян на ее лице был не в состоянии скрыть разрушительных следов ее ремесла. Старая карга поспешно растолкала девиц и угодливо обратилась к судье на кантонском диалекте.

— Я бы хотел поговорить с вашими девушками, — оборвал он ее неразборчивые речи. — Они понимают северный язык?

— Поговорить? Что за вздор! Либо дело делать, либо ничего! — проскрежетала карга на чудовищном северокитайском. — Шестьдесят медяков. В доме позади храма.

Старшая девица, до этого вяло разглядывавшая судью, вдруг пылко заговорила на чистом северном наречии:

— Пожалуйста, возьмите меня, сударь!

— Пугало можете забирать за тридцать! — глумливо проверещала карга. — Но почему бы не заплатить шестьдесят за эту юную очаровательную курочку?

Он извлек из рукава пригоршню медяков и отдал их старухе.

— Я беру высокую, — отрезал он. — Но сначала хочу с ней немного побеседовать. Я привередлив.

— Этого слова я не знаю, но за эти деньги вы можете делать с ней, что вам угодно! А то она стоит мне больше, чем приносит!

Судья жестом приказал девице следовать за ним в павильон. Они сели за маленький столик, и он заказал у презрительно скалящегося прислужника чайник и блюдо сушеных дынных семечек и засахаренных фруктов.

— Что это вы замышляете? — опасливо проговорила девица.

— Просто хочу для разнообразия поговорить на родном языке. Скажи мне, как тебя занесло так далеко на юг?

— Вам это будет неинтересно.

— Позволь мне судить самому. Вот, выпей чаю.

Она жадно припала к чашке, поела засахаренных фруктов и угрюмо заговорила: