Убийство в Кантоне

— Я бы лучше послушал о тебе: ведь я почти ничего не знаю о твоем народе — арабах. Ты ведь…

— Арабы — не мой народ, — отрезала она. — Мой отец был арабом, но мать-то — дешевая шлюха из племени танка. Тебя это смущает?

— Вовсе нет! Работа в борделе — тоже ремесло, а что до племени или цвета кожи, так мне вообще никакого дела нет. Рано или поздно всем людям придется стать китайцами, будь они коричневые, синие или черные! Если мужчина хорош в бою, а женщина в постели, то, как мне кажется, большего и желать нечего.

— Ну, это уже кое-что! Мой отец был арабским мореходом. Вернувшись в свою страну, он бросил мою мать с ребенком. Со мной. — Она налила ему чашку чая и продолжила: — Ремеслом я занялась, когда мне исполнилось пятнадцать. Я подавала надежды, благодаря этому матери удалось продать меня на большую цветочную лодку. Мне приходилось принимать гостей, а в свободное время прислуживать китайским куртизанкам. Издеваться надо мной было любимым развлечением этих грязных сучек!

— Не так уж плохо они к тебе относились, — не согласился Цзяо Тай. — На твоем восхитительном теле не осталось ни единой отметины.

— Да, меня не били ни розгами, ни палкой, — с горечью сказала она. — Хозяин запрещал оставлять отметины, ибо в будущем рассчитывал хорошо на мне заработать. Так что мерзавки всего лишь подвешивали меня за волосы на стропилах и кололи раскаленными иглами, просто чтобы скоротать вечерок. А когда им становилось по-настоящему скучно, они связывали меня и засовывали в штаны огромную сколопендру. Ее укусов не видно, но ты же понимаешь, куда именно она жалила! Чего только мне не пришлось вынести!

Она пожала плечами.

— Ладно, все это в прошлом. Мой покровитель выкупил меня и снял эти превосходные покои. Единственная моя работа — танцевать на пирушках, и все деньги за это он позволяет оставлять себе. Мансур предложил забрать меня к себе на родину и сделать там своей Первой женой. Но он мне не нравится, и страна моего дражайшего папочки мне тоже не нравится, судя по тому, что я о ней слышала. Представляешь меня сидящей в шатре посреди выжженной пустыни в окружении ослов и верблюдов? Благодарю покорно!

— Ты сильно привязана к своему покровителю?

— К нему-то? Нисколько! Но он богат и щедр. Такой же мерзкий, как все они. — Она помолчала, задумчиво пощипывая мочку уха. — Мне нравился только один мужчина, да и он был влюблен в меня по уши. Но я повела себя как последняя дура и все испортила. — Она смотрела куда-то мимо него, и ее огромные глаза лучились скорбным сиянием.

Цзяо Тай приобнял ее за талию.

— Но сейчас ты была со мной так нежна! — с надеждой проговорил он.

Она оттолкнула его и раздраженно фыркнула:

— Оставь меня! Ты же получил все, что хотел, разве не так? В нужное время я стонала, задыхалась и извивалась как угорь. Поимел сполна, со всеми приправами, а потому не жди, что я буду сейчас ласкаться и нежничать! Да ты вообще не в моем вкусе. Я люблю утонченных господ, а не таких неотесанных здоровяков.

— Ну-у… — неуверенно начал Цзяо Тай, — я, может, и кажусь неотесанным, но…

— Избавь меня от объяснений! Я научилась принимать мужчин такими, какими они мне кажутся. Какое дело до того, что они сами о себе думают? Найми себе няньку и говори с ней весь день напролет о любимом себе. Так что ближе к делу. Я тут с тобой, потому что ты полковник Императорской стражи и, если верить Мансуру, правая рука председателя Столичного суда. А это значит, что вполне в твоих силах добиться для меня китайского подданства. Ты же понимаешь, что для закона я ничто, пустое место? Женщина-танка, которой нельзя ни выйти замуж за китайца, ни даже жить на китайской земле.

— Так вот почему покровитель поселил тебя на этой лодке!

— Экий ты сообразительный! — усмехнулась она. — Разумеется, он не мог предоставить мне домик на берегу. Он купается в деньгах, но никакой государственной должности не занимает. А ты из столицы, и твой начальник — высший судья на этой земле. Возьми меня с собой в столицу, добейся для меня китайского подданства и познакомь с важными людьми. А дальше уж я сама.

Она прикрыла глаза и продолжила, мечтательно улыбаясь:

— Быть настоящей китайской госпожой, носить парчовые платья, иметь китайских горничных и свой собственный сад… — Внезапно она безразлично добавила: — А в награду я тем временем буду исправно служить тебе. Надеюсь, после нашего кувыркания в постели ты согласишься, что я свое дело знаю. Ну как, договорились?

Ее откровенная практичность задела Цзяо Тая за живое. Но он заставил себя спокойно ответить:

— Договорились!

А про себя поклялся, что заставит эту женщину полюбить себя. Он должен сделать это.