Убийство в Кантоне

Она подскочила к ним, ухватила их за рукава и поставила рядом у самой занавеси.

— Во имя Аллаха! — нетерпеливо воскликнул приземистый. — Стоит ли забивать ерундой такую прекрасную головку! Сначала…

Не договорив, он прижал руки к груди и осел на пол, а из ощерившегося рта полилась кровь.

Дананир с испуганным криком обвила руками второго.

— Да хранит нас Аллах! — запричитала она. — Что же это…

И тут на голову араба обрушилась большая алебастровая ваза. Дананир отскочила в сторону, и араб ничком повалился на тростниковую циновку.

Вышедшая из-за занавеси Дуньязада не могла оторвать глаз от двух поверженных арабов.

— У тебя хорошо получилось, — похвалила ее Дананир. — Но почему ты не зарезала и второго? Сама знаешь, как капитан любил эту вазу.

— У него чересчур широкие плечи, вот я и подумала, не носит ли он кольчугу.

Дуньязада старалась говорить небрежно, но голос ее дрожал. Она сильно побледнела, а на лбу выступила испарина. Внезапно она отбежала в дальний угол, и ее вырвало прямо на пол. Повернувшись и откинув с лица влажные волосы, она сказала в свое оправдание:

— Должно быть, это рыба, которую я ела днем. Пойди-ка надень шаровары и помоги мне привести его в чувство.

Она встала на колени рядом с Цзяо Таем и принялась растирать ему шею и плечи. Дананир принесла кувшин и начала лить ему на голову воду.

Наконец Цзяо Тай пошевелился. Еще не придя толком в себя и увидев над собой два одинаковых лица, он прошептал: «Ужасные близнецы!» — и поспешно зажмурился.

Полежав так немного, он медленно сел и ощупал у себя на затылке здоровенную шишку. Потом пригладил волосы и натянул шапку на лоб. Грозно глядя на близнецов, он зарычал:

— Клянусь Небесами, за такие идиотские проказы вы заслуживаете хорошей порки!

— Не взглянуть ли вам на тех двух, что напали на вас, господин? Тощего зовут Ахмед, а толстого Азиз, — чопорно промолвила Дуньязада.

Цзяо Тай выпрямился и лишь теперь заметил двух распростертых перед занавесью арабов, нож и дубинку.

— Пока моя сестра отвлекала их внимание, я зарезала коренастого, — объяснила Дуньязада. — Другого я просто оглушила, так что можете сами его порасспросить, если вам хочется. Он сказал, что их послал Мансур.

Цзяо Тай медленно встал на ноги. Его тошнило, и голова кружилась, но все же он ухитрился изобразить на лице улыбку.

— Хорошие девочки!

— Вам бы теперь проблеваться, — заботливо глядя на его мертвенно-бледную физиономию, посоветовала Дананир. — Нет, правда, после сильного удара по голове всегда тошнит.

— Я похож на неженку? — возмущенно осведомился Цзяо Тай.

— Вам поможет, если вы попробуете представить себе, будто стараетесь проглотить большой шмат слегка прогорклого бараньего жира, — посоветовала Дананир, а когда его на самом деле начало тошнить, поспешно добавила: — Только не на циновку! Вон там, в углу, пожалуйста!

Цзяо Тай проковылял к указанному месту, и там его вырвало. Следовало признать, что это принесло ему изрядное облегчение. Он сделал большой глоток из кувшина, прополоскал рот, сплюнул в оконную арку и вернулся к двум распластанным головорезам.

Цзяо Тай вытащил из широченной спины араба тонкий клинок Дуньязады и, вытерев его одеждой покойника, с невольным восхищением произнес:

— Рука у тебя умелая! — Потом осмотрел череп второго. — Даже слишком. Этот тоже мертвый.

И когда Дуньязада сдавленно вскрикнула от ужаса, сказал ей:

— Черная дрянь, которой ты мажешь глаза, потекла. Выглядишь ужасно.

Дуньязада поспешно отвернулась и шмыгнула за занавесь.

— Не обращайте на нее внимания, — сказала Дананир. — Уж такая она чувствительная.

Цзяо Тай тщательно обыскал одежду обоих мертвецов, но не нашел и клочка бумаги. Он стоял, задумчиво теребя усы. Когда вернулась Дуньязада, снова аккуратно накрашенная, он сказал:

— Интересно, чего хотели эти двое? Почему они сразу меня не зарезали? Их длинный нож кажется вполне для этого пригодным.

— Разве я тебе не говорила? — обратилась к сестре Дуньязада. — Он симпатичный, но совсем тупой.

— Эй, почему это я тупой, дерзкие вы девчонки?! — возмутился Цзяо Тай.

— Да просто потому, что неспособен чуть-чуть пораскинуть мозгами, — спокойно отозвалась она. — Неужели вы не видите, что они собирались убить вас одним из мечей нашего капитана. Так, чтобы возникло впечатление, будто это он вас убил? Если до вас не дошло, могу объяснить еще раз.

— Святые Небеса! — воскликнул Цзяо Тай. — А ведь ты, кажется, совершенно права! А где капитан?

— Он ушел сразу после полуденного риса. Мы слышали, как наша старушка пытается вам это объяснить, но вы ничего не поняли и все равно вошли. Весьма нахально, как нам показалось.

— Так почему же, во имя Небес, вы не появились, когда я поднялся наверх?

— Все трактаты о любви сходятся в том, — серьезно начала Дуньязада, — что нет лучшего способа оценить характер мужчины, чем понаблюдать за ним, когда он думает, будто пребывает в одиночестве. А поскольку вы, — тут она слегка смутилась, — поскольку вы нас, в общем-то, увлекли, мы за вами и наблюдали. Из-за занавеси.

— Вот тебе раз! Но я вам все равно благодарен!