Убийство в лабиринте

Ма Жун не привык анализировать свои ощущения. Он сдвинул брови и мучительно задумался. Через некоторое время он медленно ответил:

— Понимаете, ваша честь, я был безгранично предан своему учителю. Он, несомненно, был одним из лучших кулачных бойцов своего времени, и я восхищался им. Когда же я с ним тренировался, он ускользал от моих самых изощренных ударов без малейшего усилия и играючи бил меня, куда ему только хотелось, несмотря на мою самую отчаянную защиту. Поэтому я восхищался им, но в то же время ненавидел за его бесконечное превосходство надо мной!

Судья Ди невесело усмехнулся.

— Благодарю тебя, мой друг! — произнес он. — Сегодня днем я побывал в горах к югу от города и встретился там с человеком, который меня сильно встревожил. Теперь же ты облек в слова те чувства, которые я не решался отчетливо сформулировать.

Ма Жун не имел ни малейшего представления, о чем говорит судья, но похвала ему польстила. С широкой улыбкой он отодвинул ширму, чтобы пройти в судебный зал. Судья прошел за ним следом и взошел на помост.

Глава 20

Вождь мятежников признается под пытками; наконец выявляется таинственный незнакомец

Три удара в гонг оповестили об открытии дневного заседания суда.

Никому не было известно, что на нем предстоит рассмотреть, кроме обычной рутины, и поэтому в зале суда набралось не более десятка любопытных.

Как только судья Ди сел за стол и открыл заседание, он подал знак начальнику стражи Фану. Четверо стражников направились к входной двери и неподвижно там застыли.

— По причине государственной важности, — объявил судья Ди, — никто не может покинуть этот зал до окончания заседания.

Удивленный шепот прокатился среди людей.

Судья Ди достал алую кисточку и заполнил бланк для надзирателя тюрьмы.

Двое стражников ввели уйгура. Он едва шел, и им приходилось поддерживать его под руки. Перед судейским столом он опустился на одно колено; переломанную ногу он с болезненным стоном вытянул перед собой.

— Назови свое имя и род занятий! — приказал судья Ди.

Человек поднял голову. Глубокая ненависть светилась в его горящих глазах.

— Я — князь Ульджинь из племени синих уйгуров! — провозгласил он.

— Среди варваров князем называет себя любой человек, у которого имеется двадцать лошадей. Но это к делу не относится, — холодно заметил судья. — Императорское правительство в знак бесконечной милости снизошло до того, чтобы признать уйгурского хана своим вассалом, а он в свою очередь изъявил покорность перед его величеством, принеся торжественную клятву и призвав в свидетели Землю и Небо.

Ты, Ульджинь, замыслил совершить нападение на этот город. Ты предал собственного хана и виновен в мятеже против императорской власти. Мятеж относится к самым страшным преступлениям и влечет за собой высшую меру наказания в самой суровой форме. Единственная для тебя надежда, что это наказание будет несколько смягчено, состоит в том, чтобы говорить полную правду. Это значит, что ты должен назвать имена тех китайских предателей, которые обещали принять участие в осуществлении твоего гнусного замысла.

— Вы зовете таких китайцев предателями, а я зову их честными людьми! — вскричал уйгур. — Некоторые китайцы признают, что они должны вернуть то, что забрали у нас! Разве не вы, китайцы, вторглись на наши пастбища, разве не ваши крестьяне вспахивают теперь наши угодья и превращают их в рисовые поля? Разве не вы изгоняете нас все дальше и дальше в пустыни, отчего наши лошади и скот мрут от голода у нас на глазах? Я не назову имен тех китайцев, которые осознали, какое чудовищное зло принес ваш народ уйгурским племенам!

Фан собирался его ударить, но судья остановил его поднятием руки.

Откинувшись в кресле, он спокойно произнес:

— К сожалению, я не располагаю временем для обсуждения всех этих проблем. Твоя правая нога уже сломана, ты все равно не можешь ходить. Поэтому для тебя не будет слишком уж большим неудобством, если сломать и вторую ногу.

Судья подал знак начальнику стражи.

Двое стражников опрокинули уйгура на спину и наступили ногами ему на руки. Еще один принес деревянный помост высотой в два чи.

Десятник поднял левую ногу Ульджиня, привязал ее к помосту и поднял взгляд на судью.

Когда судья кивнул, могучий стражник ударил по колену уйгура тяжелой закругленной палкой.

Уйгур издал хриплый крик.

— Не спеши, — приказал судья стражнику, — бей размеренно!

Стражник нанес следующий удар по щиколотке, потом — по бедру.

Ульджинь закричал и выругался на родном языке. Когда его еще раз ударили по щиколотке, он завопил:

— Однажды наши орды захватят вашу проклятую страну. Мы разрушим ваши крепостные стены и сожжем ваши города, мы убьем ваших мужчин, а женщин и детей сделаем своими рабами…

Стражник нанес ему еще один болезненный удар, и голос уйгура перешел на дикий крик. Когда стражник поднял палку для окончательного удара, который сломал бы ему ногу, судья остановил его.