Убийство в лабиринте

Поскольку политические обстоятельства помешали властям наказать вашего отца, губернатор Ю решил, что он сам накажет его. Старый губернатор был человеком бесстрашным. Он убил бы вашего отца открыто, если бы это не навлекло беды на его семью. Поэтому он решил, что возмездие должно наступить после того, как он окажется за пределами людской справедливости. Я не решаюсь осудить действия губернатора. Такого человека, как он, нельзя мерить по общей мерке. Мне просто хочется дать вам понять, что мне известно все о случившемся.

Кандидат Дин ничего не ответил. Было ясно, что он знал о преступлении отца. С поникшей головой он молча стоял перед судьей.

Цзяо Тай сидел неподвижно. Невидящим взором он смотрел куда-то перед собой.

Некоторое время судья Ди молчаливо поглаживал бороду. Потом он произнес:

— Покончив с делом вашего отца, кандидат Дин, я теперь займусь вами.

Цзяо Тай поднялся.

— Извините меня, ваша честь, разрешите уйти?

Судья Ди кивнул, и Цзяо Тай вышел из комнаты. Некоторое время судья не произносил ни слова.

Наконец кандидат Дин поднял испуганный взгляд. Он отшатнулся при виде горящих глаз судьи, которыми тот его сверлил.

Крепко сжимая подлокотники кресла, судья наклонился вперед и презрительно произнес:

— Посмотри в лицо своему судье, жалкий мерзавец!

В глазах молодого человека читался смертельный страх.

— И ты еще хотел обмануть меня своими гнусными хитростями! — дрожа от гнева, выпалил судья.

Усилием воли он взял себя в руки и продолжал уже более спокойным голосом, хотя в нем слышалась безжалостность, заставлявшая кандидата Дина сжиматься от ужаса.

— Это не У Фэн замыслил убить твоего отца при помощи яда. Это был ты, его единственный сын. Приезд У в Ланьфан навел тебя на мысль, как сокрыть задумываемое тобой преступление. Ты начал распускать слухи про У, шпионил за ним. Это ты пробрался в комнату У, когда тот отсутствовал или был на одной из пирушек, чтобы похитить лист бумаги с оттиском его личной печати.

Кандидат Дин попытался открыть рот.

Судья Ди ударил кулаком по столу.

— Молчи и слушай! — рявкнул он. — В тот вечер, когда праздновался день рождения твоего отца, у тебя в рукаве была припасена коробочка с отравленными сливами. Когда отец удалился из большого зала, ты, как заботливый сын, проводил его в библиотеку. За вами следовал домоправитель. Твой отец отворил дверь, ты опустился на колени и пожелал ему спокойной ночи. Домоправитель прошел внутрь, чтобы зажечь свечи на письменном столе. Тогда ты достал из рукава коробочку и молча протянул ее отцу. Вероятно, при этом ты отвесил поклон. Надпись на крышке коробочки делала ненужными дополнительные объяснения. Отец поблагодарил тебя и опустил коробочку в левый рукав. И в этот момент вернулся домоправитель, который решил, что твой отец кладет в рукав ключ, а произнесенные им слова благодарности счел ответом на твое пожелание ему спокойной ночи. Но зачем нужно было твоему отцу две минуты стоять с ключом в руке? Конечно же, он положил его в рукав сразу после того, как отворил дверь. На самом-то деле домоправитель увидел не ключ, а ту самую коробочку с отравленными сливами, которую твой отец клал в рукав. То орудие, при помощи которого порочный сын замыслил убить собственного отца!

Глаза судьи Ди словно кинжалы впились в глаза Дина. Молодого человека начала бить дрожь, но он не мог отвести взгляда от пронзительных глаз судьи Ди.

— Не ты убил отца, — тихим голосом продолжал судья. — Прежде чем он успел открыть коробку, его настигла рука покойного губернатора.

Кандидат Дин несколько раз сглотнул, потом неестественным голосом завопил:

— Но почему, почему я должен был убивать своего отца?

Судья поднялся в полный рост. Он взял в руки свиток с описанием дела об убийстве Дина. Стоя перед кандидатом Дином, он сурово произнес:

— Ты полный идиот! Как ты можешь задавать подобный вопрос? Ты еще осмеливаешься спрашивать почему, когда в своих грязных каракулях ты не только прямо упоминаешь ту падшую женщину, которая явилась причиной твоей ненависти к отцу, но и говоришь о вашей греховной связи.

Швырнув свиток в лицо Дину, судья продолжал:

— Перечитай, что ты сам написал в своем жалком стихотворении про груди, белые как снег, и про луну, которую не портят даже пятнышки на ней. Одна служанка сообщила мне, что у четвертой жены твоего отца имеется некрасивая родинка на левой груди. Ты виновен в мерзком преступлении — прелюбодеянии с одной из жен твоего отца!

В комнате воцарилась гробовая тишина.

Когда судья продолжил, голос его звучал устало: