Убийство в Оптиной пустыни

Следователь понял с полуслова: воевать не будет.

— Я так, ради интереса…

«Вот так вот ради интереса и убивают…» — пронеслось в голове у Мортынова, и он забрал листок.

— Это и есть наш Аверин? — спросил Лакусов, отгоняя дым «Независимой газетой» в руке.

— Наш, наш…

Следователь показал рукой адвокату на табурет.

Адвокат примостился к столику сбоку.

— А это твой защитник, — листая бумаги, произнес скороговоркой Мортынов.

Аверин оглянулся, а потом:

— А зачем мне он?.. Мой защитник Сатана, — показал пальцем вверх.

— Ну, это там. — Следователь тоже показал пальцем в потолок, а потом вниз. — А он здесь…

— А меня допрашивали дяди и тетя… — Бородач напомнил о допросе в Козельске.

— То тетя и дяди, а теперь дядя…

— Угу, понятно.

— С адвокатом поговорить хочешь?

— А я не знаю, что он адвокат… У меня уже есть адвокат…

— Тот в Козельске, а этот в Калуге.

— А может, этот левый?

Лакусов вскочил:

— Вот моя корочка, вот, — достал и раскрыл удостоверение: — Смотрите…

— А оно поддельное…

Выпуск культпросветучилища 1979 год. Аверин в третьем ряду сверху четвертый слева

Мортынов засмеялся. Лакусов покраснел, как рачок.

— Дай-ка, гляну. — Аверин просунул руку между прутьев.

Лакусов отдернул корочку: еще порвет.

Аверин потянулся схватить на том очки, но тот увернулся и присел подальше от клетки.

— Так что, будешь без адвоката? — спросил следователь.

— Да ладно, пускай сидит… — Аверин сильно затянулся.

Мортынов:

— Вот на, читай, — просунул между прутьями клетки листы. — Это в чем ты обвиняешься…

Аверин склонил свою лысую с пушком волос голову и, затягиваясь, стал читать. Мортынов смотрел на него и удивлялся: надо же, столько набегался, и на нем все «телесняки», царапинки-синячки как испарились.

— Прочитал? — спросил Аверина.

— Прочитал, — ответил тот.

— Вам дать? — спросил у адвоката.

Тот:

— Да что там читать, все и так ясно… — помахал газетой адвокат.

Следователь Аверину:

— Распишись…

— А за что?

— За то, что я тебе его объявил…

— А если я не буду расписываться? — задрал голову Аверин.

Его редкие зубы оголились.

— Напишу, что от подписи отказался…

— Всего лишь?

— Всего лишь…

— Ладно, давай. — Аверин взял ручку и расписался.

Следователь забрал лист с ручкой и сказал:

— Теперь допросимся… Показания будешь давать?

Аверин снова оголил зубы:

— Будем…

Следователь:

— Твои данные перепишу с прежнего протокола. — Достал плотно исписанные листы. С них что-то списывал и сказал:

— Тебя не спросили, что ты окончил?

— В 1979 году Калужское культпросветучилище… — Аверин выпустил длинную струю дыма.

«Культурный…»

— Партийность? — спросил Мортынов, заглянув в графу «партийность».

— Беспартийный…

— Так и напишем: «б/п».

Адвокат захихикал:

— Разве сейчас это имеет значение?

— Да бланки старые, а новые не напечатали… Вот и осталась «партийность»…

Аверин остановил:

— Постой, в партии Сатаны…

Мортынов проговорил:

— Это писать не будем… Такая партия не зарегистрирована… Работаешь?

— Не-а…

— Напишем: «не работает»… А чем занимаешься?

— …коммерческой деятельностью…

— Какой?

Аверин снова выпустил длинную струю дыма и загыгыкал.

Мортынов продолжал:

— Так и напишем: «коммерческая деятельность»…

Аверин вдруг:

— А еще папироску?

— Да хватит… — буркнул следователь.

Аверин провоцировал его самого закурить.

— А то адвокат задохнется… — зыркнул на защитника Мортынов.

— А окно открыто…

Пришлось сходить и еще попросить папирос.

Аверин курил, Мортынов задавал вопросы:

— Так, слушай дальше, ты привлекался к уголовной ответственности?

Аверин резко заявил:

— Я не судим…

— Я не об том, судим — не судим: привлекался или не привлекался?

Оптинский лес

Аверин глубоко затянулся, а потом проговорил:

— В 1991 году было дело…

Следователь записал:

«в 1991 году привлекался к уголовной ответственности по ст. ст. 206, 117—15…»

Адвокат хихикнул:

— Бакланчик-насильничек…

«206 — хулиганство, 117 — изнасилование».

Аверин пробормотал:

— Уберите это чудо-юдо отсюда…

Мортынов проговорил:

— Ладно тебе… Не мои же статьи… Сколько дали?

— Ничего не дали… В психушке лечился…

— Мудрено… Так и говори: вместо срока «применили меры медицинского характера»… Мы же все про тебя знаем, так что нас за нос водить нечего… Итак, признаешь себя виновным в убийстве трех монахов в монастыре Оптина пустынь?

Аверин молчал, смотрел на адвоката, который что-то читал в газете, мурлыкал себе под нос и таинственно улыбался, потом проговорил:

— Я признаю свою вину в совершении убийства монахов в монастыре Оптина пустынь, — произнес и добавил: — Час-тич-но.

Следователь что-то проглотил в горле: «Хорошо хоть частично», подумал: «Тертый калач» и сказал:

— Напиши сам…

Аверин подался к столу, просунул руку, написал на листе «частично».

— Распишись…

После того как Аверин расписался и опустился назад на табурет, Мортынов спросил:

— А в чем признаешь?

— Во-первых, когда я это делал, сам я делал все наполовину…

«Делал — значит, убивал. Работа такая».

Аверин продолжал:

— Во-вторых, в настоящее время идет война между Сатаной и Богом.

Мортынов поразился четкости ответов.