Убийство в Оптиной пустыни

— Через подсобное хозяйство. В монастыре я подошел к лазаретной башне и заглянул в окно. Внутри я увидел двух девочек, 12 и 13 лет. Я не стал их трогать и ушел из монастыря через сарай у скитских ворот. На мне была та же одежда и то же оружие.

Мортынов мог бы остановиться, он основное узнал, но нужно было довести допрос до конца, выяснить, где правду говорит Аверин, где привирает. Пока он потверждал ранее данные показания, и это говорило о том, что они достоверные.

— А что было 17 апреля?

— Вечером 17 апреля 1993 года я вновь решил добраться до монастыря и попытаться убить монахов. Я зашел на день рождения к Дудрову. Там был Игорь Карнаух. Я попросил довезти меня до Козельска. Игорь согласился. Затем я сходил домой, взял меч, обрез, патроны, финку и звездочку. Обрез в разобранном виде, финку и звездочку положил в синюю женскую сумку. Меч висел у меня под шинелью на специально сделанном приспособлении.

— В чем был одет?

— На мне была солдатская шинель без знаков отличия, зеленая рубашка, брюки в полоску, кроссовки, кепка вельветовая коричневого цвета без козырька (козырек я сам отрезал).

Мортынов заглянул в протокол прежнего допроса Аверина:

«То же самое».

Он понимал, что если бы Аверин обманывал, то на чем-нибудь споткнулся бы. Но Аверин повторял ранее сказанное.

— На мотоцикле Карнаух повез меня в Козельск. Когда мы доехали до Козельска, я попросил его довезти меня до монастыря. Карнаух довез меня до кордона на дороге недалеко от монастыря. Дальше я пошел в монастырь пешком.

Мортынов вспомнил, что забыл спросить про шинель.

— На первом допросе ты сказал, что купил шинели у Шахматова, Пищучьева, Юрова… И какие у них имена?

— У меня было пять шинелей. Часть из них я купил, а часть мне подарили. Шинели мне продавали или дарили Шахматов Александр, Пищучьев Николай, Касатов Михаил, Юров Николай. На той шинели, в которй я пошел в монастырь, я никаких подписей не делал..

Мортынов порылся в бумагах: «Вот допрос Касатова Михаила: продал за бутылку водки… Тазова Александра: обменял за бутылку водки. Он его не упомянул. Надо разобраться… Может, кто-то из них помогал?» И почему пять шинелей, когда все говорят о четырех? Хотя с Тазовым пять тех, кто продавал или подарил.

Аверин продолжал:

— В монастырь я пришел около 24 часов, вошел через центральный вход. Перед крестным ходом собрал обрез, зарядил его и положил в карман брюк, под шинель. Я хотел убить из обреза монаха, который будет нести флаг.

«Разве несут флаги? Несут хоругви, иконы».

Это для него знак впереди идущего.

Аверин продолжал:

— Но этого я не сделал, так как было много людей и я побоялся попасть в них, а не в монахов.

«Может оттого, что точно схватят».

— Затем, когда крестный ход пошел в скит, я остался в лесу, жег костер.

«Про костер не говорил».

— Голос Бога стал издеваться надо мной, обзывать меня. Мне показалось, что меня уже нет, не уйду, но сделаю, что задумал. Я опять вернулся в монастырь, зашел в храм, постоял там некоторое время и вышел на улицу. Стоял у храма с противоположной от входа стороны. Было около четырех часов ночи, когда ко мне подошли монах и еще какой-то мужчина. Монах стал спрашивать, не курю ли я, попросил дыхнуть. Я дыхнул. Они ушли.

«Рассказывал», — подумал следователь.

Аверин продолжал:

— Я зашел в сарай и задремал там. Проснулся я, когда уже начало светать. Где я оставил сумку, уже не помню. Вышел из сарая и подошел к звоннице и стал около сложенных кирпичей. На звоннице стояло два монаха и звонили в колокола. Больше никого я не видел. Вдруг я заметил, что кто-то задернул занавеску в административном корпусе. Я подумал, что меня заметили. Вытащил меч, подошел к звоннице и стал за спиной монахов, со стороны скитских ворот. Мне показалось, что все это уже было.

«Что-то новое…»

— Затем я ударил мечом в правый бок стоявшему слева от меня монаху. Потом сделал шаг в сторону и с разворотом ударил второго монаха, стоявшего справа от меня, мечом.

Инок Трофим на звоннице

Мортынов уже не чувствовал той остроты, какую ощущал при первом допросе Аверина. Она как бы затерлась, покрылась кожурой.

— Сразу же после этого я побежал в сторону скитских ворот.

«Не посмотрел, как люди умирают…»

— Хотел через них убежать домой.

«Домой… Не смешно ли?..»

— По дроге к воротам я видел впереди себя монаха. Я сразу же спрятал меч за спину. Когда я подбежал к монаху, я сказал, что на звоннице что-то случилось. Он спросил: «Что?» В этот момент я оказался у него за спиной и мечом ударил в спину.

«Почти дословно повторил прежние показания».

— После этого я заметил, что скитские ворота закрыты, и побежал в правую сторону. Меч я выбросил недалеко от сарая. Добежал до сарая, вспомнил, что в прошлый раз перелезал через забор здесь. Сбросил шинель на землю (финка осталась в кармане шинели). Если бы я побежал в сторону подсобного хозяйства, я бы не одного еще человека убил.

«Жуть!»

— Обрез был на ремне у меня за спиной. Перебравшись через забор, я побежал в лес. Хотел бежать домой и там застрелиться.

«Родным, что ли, досадить?»

Лес