Убийство в Оптиной пустыни

В голове закружилось: а если сатанинская сеть на самом деле… И только начался отсчет ее жертвам: протоиерей Мень, иноки Трофим, Ферапонт, иеромонах Василий…

Дело могли забрать в Москву!

«Ну, и пусть сами разгребаются, — даже обрадовался Мортынов, но сразу приуныл. — А если не заберут, вотрут мне еще и Меня, тогда кранты. То из Козельска не вылезал, а тут придется мотаться по всей стране. Мень с кем только не был завязан».

3. Комиссия экспертов. Допрос игумена Мелхиседека

В Оптину приехал иеромонах Тихон со свитой из специалистов по религии, юристов, криминалистов, как они себя называли. Они словно прознали, что назначена «психушка» и дело может улететь в никуда, и захотели вмешаться.

Иеромонах Тихон

Все собрались в покоях наместника. Пришли и насельники. Сюда, как на съедение, прислали из Калуги следователя Мортынова: пусть отбивается.

Когда отец Тихон спросил у Мортынова:

— Вы мою статью «Невидимая брань» читали?

Мортынов:

— Конечно, она на меня произвела впечатление… — выразился очень мягко, выставляя на стол портфель с документами. Он готовился к обстоятельному разговору.

— Вот именно… — продолжил Тихон. — Так в деле вы видите только уголовщину?

— Ну как вам сказать, может, появятся новые данные и тогда мы… — осторожно ответил Мортынов, стараясь меньше разглашать тайны следствия.

И тут в дискуссию влезли религиоведы-юристы-криминалисты.

— А вам не достаточно «Сатаны» на ножах?!

— Шестерок на обрезе?!!

Они кричали и не давали следователю и рта открыть.

Тот пытался пробиться через крики:

— Дайте мне фактические данные, и я разберусь…

Поглядывал на игумена Мелхиседека, который сжался в углу.

А ему:

— Какие данные?! В Киеве сатанисты…

— Но я на Украину поехать не могу… — объяснялся Мортынов. — Это другая страна…

— Бросьте отговорки!

— Вы хотите списать на дурака!!!

— Вы что, не видели, что клобуками накрыли убиенных?..

— Это ритуальные убийства…

— Но у нас специальной статьи за ритуальные убийства нет… — пытался перекричать Мортынов.

Смотрел по сторонам, на членов «комиссии», стоящих в дверях монахов и надеялся достучаться до их разума.

— Он в сговоре с Дьяволом! — кто-то выкрикнул.

— Сатаной! — поднялся чуть ли не визг.

Видя бесполезность встречи, и… не дай бог, поколотят, Мортынов схватил портфель и поспешил к выходу.

Монахи расступились, пропуская разгоряченного следователя.

— Что с ними разговаривать? — бросил дежурившему на входе в дом послушнику.

А сзади слышались громкие шаги.

Мортынов спрятался в надвратной. Он бы сразу уехал из обители, если бы не намеченный допрос Мелхиседека.

Сюда к нему пришел игумен.

— Зря вы поторопились… — произнес тот.

— А что я мог сделать, если началось такое… — еще не остыв от «дискуссии», оправдывался Мортынов.

Он словно упрекал игумена за то, что тот не вмешался.

— И все равно… — стоял на своем игумен. — Тихон дельное говорил…

Он осторожно избегал вопрос о рукоприкладстве, которое могло случиться.

— Ладно, с Тихоном… — осадил следователь игумена. — Давайте к нашим баранам…

— Ну, если к баранам…

Мортынов приступил к допросу:

— Ваше мирское имя, отчество и фамилия…

Мелхиседек:

— Артюхин Павел Дмитриевич. Игумен Мелхиседек. Родился в 1962 году в Москве. Образование высшее…

«Что-то Мишей-евреем и не пахнет», — вспомнил обращение в письме к Мелхиседеку.

Мортынов:

— Допрос начат в 13.15…

Артюхин говорил:

— …Я являюсь помощником наместника монастыря «Оптина пустынь». В течение нескольких лет я получал письма и телеграммы с угрозами физической расправы со мной.

«Выходит, это не единственное письмо».

Артюхин:

— Кто писал эти письма, я не знаю. Кроме того, угрозы получал, когда находился в Москве, наместник монастыря отец Венедикт. Эти угрозы он получал по телефону. Получал ли кто из насельников монастыря угрозы извне монастыря, я не знаю, так как никто об этом не говорил мне.
«А опера не рыли… Спустили на тормозах…»

Мортынов перешел к обстоятельствам убийства.

Артюхин:

— Иноков Трофима, Ферапонта и иеромонаха Василия я знал хорошо. Ничего плохого о них я сказать не могу. За время нахождения их в монастыре каких-либо серьезных нареканий к ним не было. Насколько я знаю, у них никаких порочащих их связей за пределами монастыря не было. О них много можно говорить, и говорить только хорошее.

«Вот как в жизни: страдают хорошие люди».

Игумен Мелхиседек у своей кельи

Артюхин продолжал: