Убийство в Пражском экспрессе

Несомненно, его убийство — дело рук большевиков. Да, мы несём потери. Идёт война и враг жесток. Но мы не можем отступить. Иначе Россия на столетия, а может и дольше, окажется во тьме. Миллионы людей просто исчезнут. Красные уже сейчас ссылают в изобретённые ими концентрационные лагеря разные сословия: дворян, купцов, священников… Всех бывших представителей правовой системы государства они безжалостно уничтожают. Наша организация, в моём лице, получила серьёзный кредит в банке «Славия» в один миллион английских фунтов наличными. Поручителями, то есть фактическими донорами, являются многие наши друзья не только из Праги, но и из Лондона, Парижа и даже Североамериканских Штатов. Завтра утром из Хеба вылетит бомбовоз. Он доставит в Россию первый выпуск авиаторов, закончивших лётную школу, к основанию и работе которой мы приложили немало усилий. И миллион фунтов тоже полетит на «Голиафе». Для этого нужен сопровождающий. Нет никого сомнения в том, что это архиопасное мероприятие, поэтому никому из вас я не могу приказывать отправиться в полёт. Как мне объяснили, предстоит дополнительная посадка для дозаправки, а на земле, как, кстати, и в воздухе, всякое может произойти. И иметь при себе оружие просто необходимо. Его выдадут перед полётом. Но для успокоения скажу, что на борту будут так называемые парашюты — это новое изобретение, своеобразные матерчатые ранцы-зонты, позволяющие покинуть бомбовоз в случае опасности и долететь до земли в невредимом состоянии. Того из нас, кто полетит, обязательно проинструктируют, как этим «зонтом» пользоваться. Это всё, чем я могу утешить нашего посланника. А теперь самое главное: мы бросим жребий. Пусть сама судьба выберет того, кому предстоит оказаться в воздухе всего через несколько часов. Замечу, что из-за уже немолодого возраста я вычеркнул из списка лиц, допущенных к этой рулетке судьбы, нашего уважаемого профессора Алексея Степановича Лошакова и вашего покорного слугу. Вряд ли от нас будет толк, если придётся вступить в бой. Исключены так же Владимир Трифонович Рапальский — полномочный представитель Александра Васильевича Колчака в Чехословакии и редактор «Славянской зари» Пётр Фёдорович Ефимов. Им по роду своей деятельности нельзя перепоручить свои обязанности третьим лицам. Слишком ответственные посты. Автомобиль в Хеб под парами, да и чемодан с наличными уже готов. Ну что, приступим-с?

— А зачем бросать жребий? Позвольте мне полететь? — воскликнул Милосердов, бывший директор гимназии из Костромы.

— Отчего же именно вы, Павел Емельянович? Почему не я? — возмутился эсер Астраханский.

— Это ни в какие ворота… — покачал головой некогда советник губернского правления Вятской губернии Вельможко. — Я тоже готов отправиться в это воздушное путешествие.

— Позволю заметить, Антон Францевич, что это не «путешествие», а ответственное задание. И к нему надобно относиться соответствующим образом. Считаю, что лучшей кандидатуры, чем я, вам не найти, — напыщенно выговорил писатель Долинский.

— Не забывайте, друзья, что я учился на доктора. А врач очень даже может пригодиться. Позвольте мне сопровождать деньги, — скромно вымолвил бывший самарский аптечный магнат Сухарев.

Эсер Астраханский поднялся и, оглядев присутствующих, изрёк:

— Прошу прощения, господа, но мне кажется, ни один из вас не участвовал в настоящих боях. Носить с собой оружие — не значит уметь им владеть. А у меня опыт имеется. Я дрался сначала — уж простите покорнейше! — с царскими жандармами, а потом и с большевиками. И это никаким жребием нельзя устранить. Лететь должен я. И точка. Предлагаю на этом закончить ненужный спор. В Хеб вёрст сто семьдесят на автомобиле, не меньше. И кто знает, что может случиться ночью в дороге. Полемика неуместна. Еду я. На том обсуждение и закончим.

— Ну уж нет! — подскочил Милосердов. — Я тоже, если придётся, и стрелять сумею, и бомбы смогу бросать. И не хуже вашего, поверьте! Постою за матушку Россию! Нам учителям не привыкать выступать за правое дело!

— Особенно если оно большевистское, не правда ли, Павел Емельянович? — раздался насмешливый голос, и в комнате возник Ардашев.

— Позвольте, Клим Пантелеевич, кого вы имеете в виду, — напрягся бывший директор гимназии.

— Вас, сударь, вас, — Ардашев усмехнулся. — Господин Милосердов сказал правду. Он, и в самом деле, отлично владеет всеми видами огнестрельного оружия, но лучше всего — опасной бритвой. Ему нравится смотреть, как тонкое лезвие рассекает кожу, как выступают первые, точно кровавая роса, капли на разрезанной человеческой плоти. А ещё он нашпиговывает взрывчаткой посылки и книги, вставляет в граммофоны боевые гранаты, и стреляет в затылок через подушку так, что выстрела почти не слышно. Одним словом — профессионал.

Ардашев трижды с интервалами хлопнул в ладоши, точно фокусник, объявивший, что из шляпы покажется кролик:

— Прошу любить и жаловать: резидент военной большевистской разведки — товарищ Милосердов! Собственной персоной!