Убийство в спальне Дело о дневнике загадочной блондинки. Дело о кричащей женщине

— Что ж, пока достаточно, — вздохнул Мейсон. — Вас сейчас пригласят на предварительное слушание. И вам всячески дадут понять, что у них имеются все возможные основания обвинить вас в преднамеренном убийстве с отягчающими вину обстоятельствами. Но если вы предадите меня, покажете что-то, что они просят, но чего вы не видели, то в этом случае они могут классифицировать убийство как непредумышленное.

— А если нет?

— Если нет и если, разумеется, все, что вы только что мне рассказали, — правда, тогда я постараюсь вас вытащить. Но если окажется, что вы мне солгали, я оставляю за собой право в любой момент столкнуть вас за борт. Об этом я говорил с самого начала и повторяю теперь. Это что касается денег. А что касается убийства, то раз уж я взялся представлять вас, доведу это дело до конца.

Арлен Дюваль что-то прикидывала в уме:

— Каковы мои шансы, мистер Мейсон?

— В данный момент не очень хорошие.

— Двадцать пять из ста?

— Пока еще нет.

— Десять из ста?

— Остановимся на пяти. Так будет честнее.

— Но вы вынуждаете меня всерьез обдумать их предложение.

— Нет, мисс Дюваль, — возразил Мейсон, — я всего-навсего пытаюсь выяснить, какую игру вы ведете.

Девушка зарыдала, плечи у нее затряслись.

— Я в-всегда иг-граю ч-честно!..

— Не хочу ничего вам внушать. Делайте, что сочтете нужным, что, по вашему мнению, лучше отвечает вашим интересам.

Мейсон встал со стула, кивнул надзирательнице, что беседа окончена, и вышел.

Покинув здание тюрьмы, он сел в машину и поехал к себе домой.

Телефон зазвонил, когда он еще стоял в прихожей. Номер знали только Делла Стрит и Пол Дрейк, поэтому Мейсон поспешно прошел в комнату и взял трубку.

— Слушаю. Пол, это ты?

— Я, мой дорогой Холмс! Надеюсь, на пенсию ты пока еще не собрался?

— Что у тебя опять?

— Сегодняшний день оказался не такой уж и плохой, Перри!

— Да ну? По мне — так хуже не бывает. Все вверх тормашками, но если и завтра…

— Ты поговорил с клиентом?

— Да, поговорил.

— Как она?

— Плохо, Пол. Рассказала полиции все, чего не следовало. Если их припрет, они ее не пощадят — постараются навесить убийство высшей категории.

— И ничто их не остановит? Почему ты сказал «если их припрет»?

— Потому что Гамильтон Бюргер предложил ей сделку — смягчить убийство до непредумышленного в обмен на заявление, что я опускал и поднимал шторку в доме Балларда для того, чтобы подать ей сигнал.

— Как это отразится на тебе?

— Статья за лжесвидетельство и тюремное заключение. Но я так просто не сдамся. Я заставлю их попрыгать на сковородке.

— Как?

— Подведу к тому, что Арлен признается, чего они от нее хотели, — снизить наказание в обмен на нужное заявг ление. Я выставлю Гамильтона Бюргера в таком свете, что всем станет ясно — этот многими уважаемый прокурор готов посмотреть сквозь пальцы даже на первостатейное умышленное убийство, только бы засадить меня, лишив при этом адвокатского звания.

— И ты мог бы доказать?

— Я бы вытащил Бюргера к свидетельской стойке, а уж тут ты меня знаешь. Если такое произойдет, я ему просто-напросто не оставлю выбора. Либо он вынужден будет признаться, либо начнет врать.

— При условии, конечно, что девушка сказала правду.

— Но подумай сам, Пол, у них на руках почти классическое заранее спланированное убийство со всеми отягчающими обстоятельствами, и если они сведут его до непредумышленного, то никакого другого подтверждения ее рассказа мне и не нужно.

— Ну, ладно, Перри, а теперь послушай хорошие новости. Пари за тобой, я проиграл тебе десять долларов.

— Какие десять долларов?

— Те, что ты поставил на список номеров на листке у Сэккита, если они окажутся номерами банкнотов из числа похищенных.

Мейсон перехватил трубку в другую руку.

— Что? Что ты сейчас сказал?

— Я говорил о списке номеров.

— Откуда ты это узнал?

— Когда мне позвонил Харви Найлз, я рассказал про пленку. Про нашу пленку. Найлз готов биться об заклад, что пленка была в порядке и что фотограф испортил ее у себя в лаборатории. Случайно или нет — неизвестно, но Найлз уверен, что нет. По его словам, кто-то знал, куда мы поехали, и фотографа купили.

— А ты что думаешь?