Убийство в спальне Дело о дневнике загадочной блондинки. Дело о кричащей женщине

«Только что вернулась с прогулки с Джорданом Баллардом. Гуляли долго. Он убежден в том, что знает, как готовилась и была совершена кража. Настаивает, что без участия доктора Канцлера тут не обошлось. Я в шоке, мне горько это слышать. Но Баллард говорит, что собрал множество доказательств. Доктор Кандлер официально являлся врачом, обслуживающим «Меркантайл секьюрити». Он провощил регулярные медосмотры сотрудников, был личным врачом президента банка Эдварда Б. Марлоу. Именно медсестра Кандлера — Роза Трэйвис — дала Балларду наводку, на какую лошадь ставить, и обстряпала дело так, что Баллард поверил и рискнул сыграть. Она убедила его какими-то фактами. Более того, доктор Канцлер и его медсестра были в банке за полчаса до отправки партии денег. Баллард утверждает, что у Канцлера были все возможности, чтобы отойти и открыть один из шкафов с ящиками, где хранились погашенные чеки; он запросто мог положить эти чеки в свою сумку для инструментов. И он был единственным посторонним, если его можно так назвать, кому позволялось пользоваться той дверью. Он был единственным человеком, кому можно было, не навлекая на себя подозрений, входить и выходить из банка с сумкой в руках. Он…»

Мейсона отвлек Гамильтон Бюргер.

— Я утверждаю, ваша честь, что этот дневник является моим вещественным доказательством. Я против того, чтобы защитнику и его клиенту на данном этапе дела было позволено его изучать. Как вещественное доказательство он в деле еще официально не заявлен. Им следует лишь ознакомиться с документом и сказать, принадлежит ли почерк в дневнике подзащитной, а для этого у них времени было уже достаточно.

— Я не согласен с обвинением, — возразил Мейсон. — Мне кажется, мы имеем право прочитать данный документ до того, как он будет представлен в качестве вещественного доказательства. Может быть, нам захочется опротестовать его. Возможно, мы станем оспаривать его подлинность. И не исключено, что мы обнаружим в нем вставки, сделанные чужой рукой.

— Я думаю, требование защиты справедливо, — сказал свое слово судья Коуди. — Для пользы дела им можно позволить прочитать документ целиком, прежде чем он будет представлен в качестве вещественного доказательства.

— Но, ваша честь, — Гамильтон Бюргер в отчаянии начал излагать свой последний аргумент, — в данный момент я не предлагаю этот дневник как вещественное доказательство, я всего лишь использую его с целью установить почерк подзащитной. Я спросил доктора, ее ли это почерк, и доктор ответил утвердительно. Защите в настоящий момент достаточно беглого ознакомления. Позднее, по ходу дела и обязательно до того, как он будет представлен в качестве вещественного доказательства, защита будет иметь законное право и полную возможность прочитать его весь, и либо принять без возражений, либо отклонить, объяснив, на каком основании.

Решающее слово судьи Коуди оказалось В пользу окружного прокурора:

— Возражение принято. Если вы хотите использовать его лишь для определения почерка автора записок, то защите будет дана возможность ознакомиться с ним позднее и во всех деталях.

Самолюбие Гамильтона Бюргера было удовлетворено, он не скрывал чувства триумфа.

Так же неохотно, как и доктор Кандлер, Мейсон вернул дневник окружному прокурору, который сразу же закончил опрос свидетеля.

— Больше, доктор, я вас спрашивать ни о чем не буду. Я приглашу вас снова чуть позже, а теперь мне бы хотелось высказать еще одно соображение по поводу необходимости и ценности данного дневника для слушаемого дела.

— Одну минуту, мистер Бюргер, — заговорил Мейсон, когда доктор Кандлер уже повернулся, чтобы покинуть место свидетеля, — я хочу провести перекрестный допрос.

— Но свидетель не сказал ничего, что могло бы дать пищу для перекрестного допроса. Он еще будет мною вызван для дачи показаний, когда я посчитаю нужным представить этот дневник в качестве вещественного доказательства.

— Но свидетель показал, что дневник написан почерком моей подзащитной.

— Чтр касается почерка, то о нем вопрос уже не стоит — дело решенное. Почерк принадлежит Арлен Дюваль.

— Не будьте так уверены, господин окружной прокурор.

Мейсон встал и подошел к свидетелю. Доктор Кандлер стоял неестественно прямо, на побелевшем лице его напрягся каждый мускул.

— Скажите мне, доктор, — заговорил Мейсон, — вам знаком почерк подзащитной?

— Да, мистер Мейсон.

— Сейчас ^!я хочу вам показать фотографию одного документа и спросить: написан ли и Он рукой Арлен Дюваль?

С этими словами Мейсон вытащил из внутреннего кармана увеличенный снимок листка с цифрами, который ему удалось хитростью выманить и сфотографировать на пляже при встрече с Томасом Сэккитом.

Доктор Кандлер взглянул на цифры на листке и отрицательно покачал головой. Лицо его, а Мейсон внимательно следил за ним, не выражало абсолютно никаких эмоций.

— Минуточку, — послышалось возражение Гамильтона Бюргера, — я хочу заявить, что сейчас уже я имею право взглянуть на документ, который представляет противоположная сторона. Если, конечно, уважаемый суд позволит…