Убийство в заброшенном подземелье

Небольшой подвал был ярко освещен волшебными светильниками. Строго по центру — мольберт, возле него столик с аккуратно разложенными красками. С той же аккуратностью были развешаны по стенам острые даже на вид инструменты. Свисали с потолочной балки начищенные до блеска цепи. На стене напротив входа висела, растянутая на гвоздях, как ковер, пропавшая картина с запечатанным призраком. Нокс Стезиус любовался картиной — невысокая худая фигура в зловещем темном плаще.

Он повернулся к непрошеным гостям, и Скай узнал его. Да, это тот самый бесцветный библиотекарь, с которым столкнулся в дверях Линт в тот неимоверно давний день. У этого же библиотекаря Скай брал книжки для Ника. Только сейчас библиотекаря вовсе нельзя было назвать неприметным. Голубые глаза сверкали такой огненной яростью, что стало трудно дышать. Или в этом виноваты пары разлитого на полу скипидара?

Ник уже на подвальной лестнице приотстал от товарищей и сделался незаметным. В кармане травник нащупал Черную Иглу. На этот раз он не снимал перчатку, поэтому Игла не казалась неприятно ледяной, наоборот, она словно бы придавала травнику силы. Оружие, созданное специально для убийства волшебников, жаждало встречи со своей жертвой. Осталось только улучить момент.

Нокс Стезиус посмотрел на преследователей и улыбнулся. В его руке сверкнуло волшебное огниво, и Скай наконец узнал знакомый запах, смешанный с парами скипидара: алхимическое горючее. Волшебник замер как вкопанный. Данн тоже остановился, учуяв опасный запах. Ниар почти врезался в дознавателя и встал рядом. Пит и Ник застыли, глядя на волшебников.

— Вот так встреча! — насмешливо произнес злодей. — Даже сынок разлюбезный пожаловал!

Ниар дернулся ответить, но Данн жестом остановил его.

— Нокс Стезиус, я дознаватель Охраны Гильдии. Вы арестованы по подозрению в совершении тринадцати убийств.

— Ну положим, еще не арестован… Стоп-стоп, ни с места! — Нокс воззрился на Пита и выразительно взмахнул огнивом. — Ты, видимо, не волшебник, если не понял, чем здесь пахнет. Алхимия, дружочек, алхимия. Один шаг — и все здесь охватит пламя!

Блеск в глазах Нокса был совершенно безумный.

— Я так давно хотел узнать, почему огонь… — еле слышно прошептал он.

— Это из-за бабушки? — спросил Ниар.

Его голос звенел от напряжения и звучал по-детски высоко.

Лицо Нокса исказила злоба:

— Замолчи! Не смей вспоминать о ней!

— Но вы-то вспоминали, — заметил Скай. — Мы видели кресло у окна.

На него Нокс орать не стал. Кивнул, задумчиво и даже печально.

— А при чем тут картины? — требовательно спросил дознаватель.

— Картины — это просто способ! — тут же улыбнулся злодей.

Улыбка у него была премерзкая.

— Просто способ, — повторил он. — Я всегда хотел сделать так, чтобы мне стало спокойнее. Просто не знал как. А потом нашел музей деда. И его дневник.

Нокс плотнее прижал к груди растрепанную тетрадь, из которой торчали закладки и вложенные листочки.

— Дед был такой же, как я. И ты, Ниар, точно такой же. Не надейся, что ты что-то изменил, уйдя из дома. Мы другие. И я, и дед, и ты. Мы особенные!

— Ваша матушка тоже была особенной? — осторожно спросил Скай.

— О да. Она была самой особенной. Самой лучшей. Но она ушла, — он сокрушенно покачал головой. — Забрала отца, а меня оставила. Это потому, что меня она любила меньше, чем его, или больше? Никогда не мог понять… Она часто говорила, что огонь прекрасен. Могла часами смотреть в зажженный камин. Огонь был ее страстью. А красота была страстью деда.

— И убийства, — вполголоса заметил Ник.

— Что? А, нет, убийства, как я уже говорил, лишь способ. Способ запечатлеть красоту. Или страдания, — Нокс снова улыбнулся.

На этот раз его улыбка напоминала оскал живого мертвеца.

— Да, это моя страсть, — кивнул он. — И ты найдешь свою, Ниар. И тогда ничто тебя не остановит. Мы очень упрямы, знаете ли. Почти одержимы.

Ниар что-то тихо пробормотал в ответ, но Скай его не расслышал. Нокс, кажется, тоже.

Он продолжал:

— Я расскажу тебе все, сынок. У меня нет дневника, так что слушай внимательно. Возможно, это твой единственный шанс понять своего отца. И себя. Меня всегда мучило беспокойство… Особенно по весне. Непонятная тревога, тоска, неприкаянность… Когда хочется чего-то, но никак не понять, чего именно. И жизнь теряет краски. Блекнет. Так тоскливо, что дышать невмоготу. Но однажды все изменилось: я увидел Ниру.

Нокс мечтательно прищурился, но стоило Данну пошевелиться, как библиотекарь вновь угрожающе взмахнул огнивом.

Убедившись, что все стоят и слушают, он снова предался воспоминаниям: