Убийца яутжа (СИ)

Удобнее посадив на голове маску, он вышел на малую арену и услышал, как вскинулась толпа.

Ничего не изменилось. Тогда они хотели принести нас всех в жертву Никте. А теперь ликуют, потому что ждут, когда кровавую жертву совершу я.

Киан’дэ окинул глазами круглую арену и собравшихся вокруг зрителей. После нового удара в гонг с противоположного конца арены в высокую арку вошёл новый участник, а точнее, новая жертва Киан’дэ. Он оценивающе посмотрел на противника.

Ого, какой могучий берсеркер!

Высокий и мускулистый, но поджарый, он был также отлично вооружён, а на арене вёл себя спокойно, и Киан’дэ подумал, что, быть может, сейчас его выставили против ещё одного чемпиона.

Берсеркер молча вскинул кулак в воздух, и толпа ответила ему ликованием. Киан’дэ закатил глаза, сняв со спины глефу и одним движением разворачивая ее.

В руки берсеркер взял два обоюдоострых клинка, направив их остриями вниз. Оба хищника изучали друг друга, пока могли, до третьего удара в гонг.

— Достойной схватки! — вдруг услышал Киан’дэ от берсеркера. После этих слов гигант издал громоподобный рык, которому вторил глубокий звук гонга, и оба хищника ринулись друг навстречу другу.

Киан’дэ поднырнул под одним из клинков, складывая глефу, чтобы она не мешалась при ближнем бое, и разворачиваясь.

Берсеркер также молниеносно остановился, в прыжке атакуя снова. Киан’дэ ушёл назад, в оборону, скользя глефой по клинкам и нанося ряд ударов ногами по мускулистым икрам противника.

От сильного удара выше, в колено, берсеркер издал короткий рык и припал к полу. Киан’дэ быстро атаковал его, обрушивая лезвие глефы сверху, но берсеркер выставил вперёд свой металлический наруч. Хотя острая глефа разрезала его и ранила руку, все же берсеркер избежал смерти.

Да, он точно чемпион. Киан’дэ сощурился, разглядывая противника и обходя его стороной.

Какой умелый и ловкий. Он на охотника совсем непохож, но он и не изгой. Кем же он был в своей прошлой жизни? До того, как стал сражаться на арене?

Киан’дэ понимал, как драться с изгоями, с охотниками, с чужими. Своих противников он изучил досконально, зная, что от них ждать. Но сейчас, глядя на врага, он понимал, что что-то отличает его от других.

Перехватив глефу в руке и пряча ее в ножны, Киан’дэ легко зашёл слева, на ходу вытаскивая оба крюка и проворачивая их в ладонях, покрытых перчатками.

Берсеркер зарычал и рывком встал. Он прихрамывал, что не мешало ему двигаться с той же скоростью, что и Киан’дэ. Он был выше и крупнее, шаги и движения его были сильнее и размашистее, и там, где Киан’дэ должен был сделать два шага, берсеркер делал один.

Оба чемпиона — а догадка Киан’дэ была верна — схватились друг с другом. Лезвия скользили одно по другому, отскакивая при каждом ударе. Оба великолепно фехтовали, но явно устали драться друг с другом.

Таймер показал пятнадцатую минуту, и звук гонга возвестил о завершении раунда.

Киан’дэ нехотя отошёл от берсеркера, грудь его высоко вздымалась, дыхание было учащённым. Он незаметно приподнял маску и отер пот с лица, устало прислоняясь к стене арены.

В свою очередь, берсеркер занимался тем, что рассматривал стремительно опухавшее колено. Сгибая и разгибая его, он кривился от боли.

Киан’дэ сам не знал, зачем это сделал. Он придержал длинную чёрную ткань, свисавшую с бёдер, и разорвал ее на лоскут.

Подойдя к берсеркеру, он присел на одно колено перед ним и, невзирая на изумлённое лицо противника, начал в оставшееся время накладывать тугую повязку.

Берсеркер зарокотал, откидывая голову назад и морщась от сильной боли, когда Киан’дэ точным ударом вправил на место коленную чашечку.

Берсеркер нахмурился и процедил:

— Мы дерёмся насмерть. Зачем ты это сделал?

Киан’дэ не ответил, быстро поднявшись и предоставив берсеркеру завершить самостоятельно своё лечение.

С новым ударом гонга разошедшиеся в стороны противники вновь схватились друг с другом. Киан’дэ уклонился от смертельного удара в голову — одного, второго, и высоко подпрыгнул, мощно ударив берсеркера в грудь. Тот сделал шаг назад, задохнувшись, и Киан’дэ полоснул своим крюком по его шее, оставив на ней глубокую царапину. С досады цокнув, он увернулся от клинков берсеркера, делая ему подсечку. Берсеркер легко ее отбил, и Киан’дэ рыкнул от боли, когда его нокаутировали и он отлетел на песок.

Мотнув головой, Киан’дэ привстал на локтях и прыжком поднялся, едва успев уклониться от удара кулаком, который точно стал бы для него последним. Берсеркер выпрямился, но Киан’дэ уже наскочил сзади, вонзив крюк в его спину и распарывая им плоть.

На арену хлынула зелёная кровь, и противник издал глубокий рёв, с разворота отшвыривая от себя Киан’дэ вместе с оружием.

Тот отлетел к стене арены, болезненно ударившись о неё спиной и затылком. В голове и глазах все пошатнулось и поплыло, но все же Киан’дэ встал и, мотнув головой, зарычал.

Берсеркер шёл к нему, и в голове Киан’дэ промелькнуло, какой же он здоровый и крепкий, раз после такой страшной раны он ещё может сражаться.