Убийца из прошлого

Якорь отдали, работал только вспомогательный мотор, но второй штурман оставался в рубке за штурвалом.

– Что будем делать с этими, которые под замком? – спросил он сына капитана. Прежде чем предлагать своё решение, второму штурману хотелось выяснить его настрой.

– Это отцу решать. – Он кивнул в сторону радиорубки, где возился с кнопками капитан, вызывая местную радиостанцию.

– Он как раз отправляет телеграмму в Харстад. И в центральное отделение. В конце концов, окончательное решение принимать им.

– А не можем мы пойти на север и высадить их на мысе Линнея? Ведь никто ещё ни о чём не знает. Можем притвориться, что их на борту не было или… или… – У второго штурмана идеи иссякли.

– Ну, на это он ни за что не пойдёт. Если бы никто к ним не переметнулся, разговор был бы другой. Он из-за этого так ярится. Ты знаешь, ему за семьдесят. Он всю жизнь проплавал, повинуясь неписаным законам полярных морей. Затвердил их, когда тебя ещё на свете не было. Для него то, что сделали матросы и кочегары, – бунт. Спроси его, он скажет, что даже смертного приговора…

Он осёкся, потому что в дверях радиорубки как раз возник отец, и выражение его лица не сулило ничего хорошего. Но второй штурман капитана не заметил.

– Смертный приговор? Иди ты! Они же просто юнцы желторотые. Выделывались друг перед дружкой, ну и зарвались. Им хочется с немцами биться – так немцы, чёрт их побери, всю Норвегию под себя подмяли. А вы им продались, вы оба. Что, не знаете, что на Большой земле делается? Издевательства, пытки, убийства – простые люди страдают…

– Так ты, значит, думаешь, что я предатель, – тихо и с горечью проговорил капитан. – Пойди-ка к себе в каюту и перечитай свой контракт. Особенно внимательно – то, что в нём сказано о преследовании твоей семьи. Если мы дадим этим твоим бунтовщикам уйти, как ты думаешь, чем это обернётся для твоей жены и детей? Тюрьмой? Остановятся они на этом, как считаешь? И как поступят немцы с угледобычей на Шпицбергене, если мы тут возьмём моду людей в Англию переправлять? Сколько народу жизнью поплатится, если наши пленники окажутся на свободе? Ты об этом подумал?

– Ну это ведь простые работяги из Лонгиера. А мы у Медвежьего. Никто про нас не знает. Никто нас не слышал несколько суток. Можем сказать, что сбились с курса и…

– Поздно. – Капитан посмотрел на часы. – Телеграмма ушла с Ис-фьорд-радио полчаса назад. Жду ответа. Будем делать то, что скажут, пусть начальство отвечает. К тому же уголь почти весь вышел, едва наберётся четыре тонны. На этом нам до Шпицбергена не дотянуть. Кто-то должен привезти нам мазут. И новых людей. А теперь иди отдыхать. Сделать ты всё равно ничего не можешь. И радуйся, что не сидишь под замком там, в каютах, вместе с другими.

Ранним утром 12 июня 1941 года шлюпка переправила арестантов на большой корабль, названия которого они не разглядели. Попав из тёплых и тёмных кают «Исбьёрна» на воздух, они зябли, щурились и моргали. Солнце в небе стояло невысоко и было наполовину скрыто дымкой. Оно напоминало жёлтый воздушный шарик, который отвязался и взмыл над землёй.

– Это ведь не за нами? – спрашивали друг друга моряки. Они не сомневались, что капитан позволит им вернуться к работе, после того как устроит выволочку и крепко выбранит, ясное дело. Не может же «Исбьёрн» плыть дальше, когда у него команда только наполовину укомплектована. Так что они ему нужны. Но на палубе уже стояли незнакомые люди, прибывшие на большом корабле и явно готовые пополнить экипаж «Исбьёрна». Тут до арестантов дошло, что с ними поступят так же, как и с шахтёрами-угонщиками.

Гуннар Педерсен, работавший в «Стуре Ношке» на Шпицбергене, повернулся к остальным с почерневшим лицом.

– К чертям собачьим! Сделаю, что смогу, чтобы вас вытащить. Вот не ждал такого от капитана. Я думал, Хельге – настоящий мужик, а он, оказывается, кусок дерьма. Он вообще за кого?

Но когда они через двое суток наконец прибыли в Тромсё, ему стало ясно, что никто из них никому помочь не сможет.

Управляющий уговаривал фру Халворсен денька на два взять отпуск, сестру навестить, например, – пока всё не закончится. Но она и слышать об этом не хотела. Фру Халворсен словно приклеилась к своему столу в приёмной. То злясь, то отчаиваясь, сидела она на своём месте и ругалась с управляющим, а когда думала, что он её не видит, плакала.

– Что мы можем сделать? Что нам сказать, чтобы их защитить? Как насчёт того, что это мы их командировали на Медвежий? Можем сделать такое заявление? Задание – забрать что-нибудь из старых шахт в Кингсбее.

– С Медвежьего острова, – рассеянно поправил управляющий.