Убийца из прошлого

Себастьян сделал паузу, видимо, ожидая, что Кнут что-нибудь скажет. А тот сидел и думал о пасвикском ленсмане. Делать то, что он делал, было всё равно что идти по канату над пропастью.

– Слухи, – продолжил Себастьян, – у нас есть все основания не доверять этой информации. Я её почерпнул из протоколов совещаний в штабе союзников. Когда начали разрабатывать операцию «Фритхам», именно этот вопрос стоял у них на повестке дня. И от окончания той истории тянутся ниточки к нашей встрече ветеранов. Как тебе известно, Шпицберген осенью сорок первого эвакуировали. Этого потребовали русские, боявшиеся, что немцы будут бомбить их поселения Баренцбург и Пирамиду. Поэтому и норвежцев надо было эвакуировать, а иначе было бы странно. Русских вывезли в Мурманск и Архангельск. Норвежцев забрали в Шотландию, где уже базировался норвежский полк, – в город Гринок на реке Клайд.

Союзники пришли к выводу, что шпион находится среди шахтёров, – а куда бы ещё он мог деться? На Шпицбергене не осталось ни одной живой души.

Но потом по сети норвежского Сопротивления поступило сообщение, что убийца священника тоже может быть среди эвакуированных рабочих и что икона, возможно, находится в Лонгиере. А тем временем директор норвежской угледобывающей компании надавил на все возможные рычаги, добиваясь возобновления добычи угля. И наконец, последний кусочек в этой головоломке. Немцы разместили по всему архипелагу небольшие метеостанции. Союзниками были перехвачены радиосигналы с метеосводками, адресованные немецким самолётам.

Солдатский корпус операции «Фритхам» состоял почти исключительно из бывших шахтёров. Попал ли в их ряды шпион? Об этом непрерывно размышляли в штабе союзников. Но, чтобы установить с ним контакт, действовать надо было крайне осторожно.

К операции был прикомандирован Роберт Эверетт – по легенде, для того, чтобы прослушивать немецкие станции и определять их местоположение, а на самом деле – потому что знал позывные норвежского партизана. Но несмотря на все старания восстановить прежний контакт – он ведь в третий раз переметнулся и теперь шпионил на англичан – Эверетт так и не сумел узнать, кто был этот партизан.

Роберту Эверетту никто полностью не доверял. Офицер связи Джордж Фрей был направлен туда же, чтобы за ним присматривать.

А ещё был убийца. Он тоже легко мог затеряться среди добровольцев. Никто же не знал его в лицо. Так что, отправляя на Шпицберген военный десант под кодовым названием «Фритхам», союзники подозревали, что среди восьмидесяти трёх человек, поднявшихся на борт, находится не только шпион, но и убийца нескольких гражданских. А главная причина, по которой они, не проведя дальнейшего расследования, позволили операции начаться, состояла в том, что эти двое, возможно, были на самом деле одним и тем же лицом.

– Вот так история. – Кнут тяжело вздохнул. – И как об этом докладывать губернатору? Да она же ни единому слову не поверит.

– Н-да, понимаю, трудновато будет. – Себастьян Роуз, не глядя на Кнута, крутил в руках рюмку с коньяком. – Но и это ещё не всё. Думаю, я должен тебе об этом сказать. Сегодня, когда «Анденес» с помощью мини-робота обследовал два корабельных остова, я кое-что заметил. Есть основания полагать, что Джордж Фрей был убит – заперт в собственной каюте, когда «Селис» попал под обстрел и затонул.

Глава 17. Поиски предателя

– Кто-то связался с немцами. Нашёлся кто-то, кто нас предал. Ты это знаешь не хуже моего.

По гравийной дороге, ведущей в Свердрупбюен, поднимались трое. Была середина июня сорок первого года. Даже поздним вечером было светло – тянулся полярный день. На тундру ложились длинные резкие тени от канатной дороги и вагонеток. Тишину нарушали только долетающие с побережья надрывные крики чаек – весь город словно погрузился в глубокий сон. Люди сидели за запертыми дверями и обсуждали казавшийся неизбежным приказ об эвакуации.

– Сначала успокойся, а потом суди. Нам нужно больше разузнать о том, что произошло. – Харальд Ольдерволл, как всегда, пытался умерить страсти. Но и он был встревожен и сосредоточенно о чём-то думал.

Якоб Кремер ничего не говорил. Как руководитель рабочего профсоюза, он не мог открыто принимать чью-либо сторону в спорах. Но никто не сомневался ни в его убеждениях, ни в его верности. Когда знакомый с Ис-фьорд-радио передал им новость о захвате ледокола на Медвежьем острове, он плакал.

Однако Эриксен не сдавался:

– Мы были так осторожны, мы загодя всё просчитали! Наш Гуннар был почти уверен, что экипаж перейдёт на их сторону, всем скопом. Ну, может, кроме капитана. Тот, конечно, должен был протестовать – для вида. Ну, я так думал. Команда нас полностью поддерживала, разве нет?

– Так он говорил – Гуннар. – Харальд Ольдерволл явно избегал встречаться с Эриксеном взглядом. Идя по запылённой дороге, он перед каждым шагом придирчиво изучал землю.

– Франк Бернтсен, второй штурман. Он же вместе с нами всё планировал. Не мог он…

Наконец заговорил Якоб Кремер: