Убийца королевы

Но благоразумно подавила смех. Притворный смех довольно легко распознать.

— Да, ваше величество. Я никогда не мог похвалиться хорошей памятью.

Вообще-то у меня была превосходная память, и я смотрел королеве в глаза, чтобы убедиться — она это знает.

Она как будто поразмыслила над моими словами.

— Насколько я понимаю, приговор потерялся?

— Да. Я нашёл его совершенно случайно на улице у здания магистрата. Без сомнения, ветер сдул его со стола, а потом выдул в окно.

Вообще-то ветер должен был пронести приговор под запертой дверью, по коридору, за угол, через две решётки и потом уже в окно — которое в тот момент было закрыто. Или приговор должен был украсть белкокот, чрезвычайно умело отпирающий замки.

— А впоследствии вы сами его потеряли? — спросила королева.

Я беспомощно развёл руками.

— Вылетел прямо из моих рук, ваше величество.

— Надо же, какой вам повстречался волшебный ветер, наставник в картах. Будем надеяться, он не сопровождал вас в путешествии, иначе он может сорвать этот шатёр и оставить нас всех стоять на холоде под открытым небом.

Придворные и слуги рассмеялись. Леонидас издал особенно громкий — и явно фальшивый — смешок.

— Какой позор, что у тебя слишком слабая хватка, чтобы удержать документ, мальчик, — сказал он. — Иначе все мы смогли бы узнать, солгал ты или нет.

Я не потрудился к нему повернуться. Я не сводил глаз с королевы.

— Тут уж никогда не угадаешь. С магическими ветрами сложность в том, что невозможно предсказать, когда они в следующий раз собираются подуть. Приговор может быть утерян навсегда… А может в любой момент упасть нам прямо в руки.

Лицо королевы ничем не выдало тревоги или беспокойства, но тем не менее она поняла, чего я от нее хочу, и именно это и сделала, обратившись к Леонидасу:

— Ну, генерал, похоже, мы с вами вместе попали в неловкое положение. Вы всё ещё утверждаете, что просили для девушки помилования?

Для большого, тупого парня он не был настолько глуп.

— Я… Я не совсем точно припоминаю, ваше величество. Кажется, я это сделал, но, возможно, судья не понял, что я имею в виду.

— Какой же плохой памятью все сегодня страдают. Возможно, магистрат, занятый столькими делами, очень торопился вынести решение от имени достойных граждан Урбана Саррикса и в тот момент неправильно понял вашу тщательно сформулированную просьбу. Это бы всё объяснило, ко всеобщему удовлетворению, не так ли?

Леонидас нахмурился.

— И всё же, ваше величество, не следует ли принять во внимание следующее: если магистрат, со всем его многолетним судебным опытом и мудростью, инстинктивно решил, что девушка должна понести наказание, предусмотренное законом за покушение на убийство боевого командира в военное время, пристойно ли вам или мне пересматривать его решение?

Королева приняла задумчивый вид.

— Смотрите, — пробормотал Мартиус. — Он зашёл слишком далеко. Он пытался привести её в замешательство, и теперь она собирается уколоть его — но не слишком. Она умная девочка. Она очень точно вденет нить в иглу.

— Мы находимся в состоянии войны, генерал Леонидас? — наконец спросила королева.

— Мы находимся в…

— Вы сами это сказали, совершенно ясно, здесь, перед моим двором: «Девушка должна понести наказание, предусмотренное законом за покушение на убийство боевого командира в военное время».

— Я имел в виду…

— Если так и есть, — продолжала королева, прервав Леонидаса прежде, чем тот успел выпутаться из затруднительного положения, — мне об этом не сообщили. На самом деле я считаю, что мирный договор с нашими северными соседями, подписанный моим отцом перед смертью и утверждённый мной, всё ещё имеет законную силу. Возможно ли, генерал, что вы объявили войну Забану, не посоветовавшись со мной?

Леонидас выпрямился.

— Я неудачно подобрал слова, ваше величество. Мы конечно же не воюем. Ваш досточтимый отец действительно заключил договор с Забаном, хотя некоторые из нас продолжают считать такие уступки… тревожными. Тем не менее забанцы постоянно совершают набеги на наши границы, заставляя сражаться тех из нас, чей неизменный долг заключается в защите империи, и слишком часто проливать нашу кровь, чтобы сохранить покой вашего величества.

«Хорошая двусмысленность, — подумал я. — Под «покоем вашего величества» может иметься в виду и мирный договор, и беспечный отдых праздной правительницы».

Собравшиеся осторожно загомонили.

— Умно, — отметил Мартиус. — Аристократию всегда возмущало, что отец королевы предал своё обещание возобновить войны с целью экспансии.

Похоже, королева переоценила свои силы. Возможно, она действительно была всего лишь одиннадцатилетней девочкой, притворяющейся двухтысячелетней душой. До меня долетали обрывки приглушённых разговоров в группках собравшихся здесь аристократов.

«Это происходит так быстро? — подумал я. — Неужели я увижу, как императрица потеряет трон только потому, что я пришёл, чтобы подловить её и заставить отпустить служанку низкого происхождения?»

Королева подняла руку, призывая к молчанию. Двор нехотя замолчал.

— Очень хорошо, генерал Леонидас, у меня к вам остался всего один вопрос.

Он уже практически стонал.