Убийца с крестом

Голд задал риторический вопрос:

— Ты когда-нибудь любил женщину. Нэтти?

Сэперстейн молчал. Голд повернулся к нему.

— Нет, конечно нет. Как ты мог любить женщину? Может, мать?

Сэперстейн пискнул что-то невразумительное.

— Не слышу.

Нэтти справился с голосом и выпалил даже слишком громко:

— Мать я ненавидел.

— Я любил трех женщин. Кроме матери. Трех. Одна мертва. Другая ненавидит меня. — Голд сделал паузу. — А третья — моя дочь, а Ховард Геттельман — ее муж.

Нэтти окаменел. Голд придвинулся поближе и быстро, негромко заговорил:

— Моя дочь боготворит меня. Все признают это, всегда признавали, даже когда она была совсем маленькой. «Девчушка молится на тебя» — вот что говорили люди. Она, только она никогда не осуждала меня. Никогда. Когда умерла Анжелика, и мир рушился, и все ополчились против меня, она ни слова не сказала, ни слова упрека. Ни о чем не спросила. Она никогда не переставала любить меня, ни на секунду. Я чувствовал, знал это. Пойми, Нэтти. Я чувствовал, она тянется ко мне. Отдает мне свою любовь. Она — единственный человек на свете, который думает обо мне, заботится обо мне. А ты... Ты послал к ней тех подонков, чтоб они насиловали и били ее.

— Джек, Джек, Джек...

— Они избили ее как собаку. — Голос Голда дрогнул. — Они насиловали ее в задний проход, в рот. По твоему приказанию, Нэтти?

— О Джек, нет...

— Они заставили ее сосать их... Ты им велел?

— Нет, Джек, ради...

— Они приставили ружье к голове моего внука. Они сказали Уэнди, что вышибут ему мозги.

— О, пожалуйста, Джек...

— Я убью тебя, Нэтти.

— Оооооооо, — стонал маленький человечек, в отчаянии заламывая руки.

Наверное, он обделался. В «роллсе» воняло, воняло животным страхом.

— Зачем. Нэтти? Деньги? Кокаин? Или ты хотел причинить боль мне?

— Нет! Нет! — запротестовал Нэтти изо всех оставшихся сил. — Я-я-я не знал, что Геттельман — твой зять. Я не знал! Клянусь! Я... я просто послал их достать кокаин. И все, просто хотел, чтоб они достали кокаин. Я не знал, что они все это сделают. Ни о чем таком не знал, только что узнал, от тебя. Богом клянусь!

— Ты знал, что посылаешь туда зверей.

— Нет! Нет!

— Ты знал, что при подобных кражах делают с женщиной.

— Нет!

— И особенно с белой женщиной.

— Нет! Умоляю!

Нэтти взмок от пота. Его розовый костюмчик покрылся темными пятнами.

— Зачем, Нэтти?

— Оооо... Кокаин, Джек. Мне нужно было достать кокаин.

— А купить ты не мог?

Нэтти попытался покачать головой, но Голд по-прежнему прижимал дуло к его виску.

— Нет! Никогда не хватает! — задыхался Нэтти. — Мальчики. Мальчики такие красивые. Все хотят их. Они любого могут иметь. А я старею! — Он уже кричал. — Старею! Мне трудно! Все трудней и трудней. Все хотят их, а им нужен кокаин. Так много кокаина. Умоляю, Джек!

— И даже у тебя не хватает денег, чтоб набить их ненасытные носы...

— О-о-о! Джек! Прошу, умоляю, Джек! Мне так жаль! Прости меня!

— Почему Геттельман?

— Он... Он... Ховард такой нетерпеливый, такой глупый. Такой податливый. Прости, Джек!

Несколько секунд оба молчали. Потом Сэперстейн начал снова:

— О Джек! Мне так жаль! Пожалуйста!

— Нэтти, я больше ничего не могу для нее сделать, — сказал Голд и спустил курок.

Голова Сэперстейна мотнулась, ударилась о стекло на левой двери. Коротенькие ножки конвульсивно задергались. Голд прижал дуло к затылку. Выстрела не было слышно. Только щелкнуло — и все. Ноги Нэтти перестали дергаться. В салоне пахло порохом, человеческими испражнениями и слабо, едва уловимо кровью. Голд подхватил упавшую шляпу Сэперстейна. Этой мягкой войлочной шляпой он решил воспользоваться как перчаткой. Протер ручки и замки. Вылез из машины. Посмотрел на часы. Они показывали 22.15. Достал из кармана баллончик с краской. И на ветровом стекле «роллса» нарисовал два больших темно-красных креста. Потом стал на колени и по всей длине машины с левой стороны написал огромными, корявыми буквами: УБИВАЙТЕ ЕВРЕЕВ! Мертвые глаза Нэтти смотрели на него. Голд направил струю краски ему в лицо, изобразил крестик и на нем. Поднялся, обошел машину, обтер заднее сиденье, капот, извлек из кармана рубашки ключи от «роллса», тщательно протер каждый ключ и бросил на сиденье рядом с трупом. Сделал надпись и на правой стороне: СМЕРТЬ ЕВРЕЯМ! Пульверизатор шипел, как ядовитая змея. Голд оглядел еще раз свою работу, засунул шляпу под машину и, не оборачиваясь, пошел через пустой гараж к лестнице.

«Форд», никем не замеченный, спокойно ждал его в переулке у японского ресторанчика. Ярлыка за неправильную парковку не было. Голд поехал на запад, в Олимпийский район, несколько миль ехал медленно, потом, после поворота на юг, к бульвару Вествуд, быстрее. Миновал светофор и выехал на скоростную автостраду, ведущую в Санта-Монику. Через девять минут он остановился на стоянке у пирса. Опять проверил часы. Было 22.36. Запер «форд» и вышел на причал.