Убийца с крестом

— А не слишком ли многого вы хотите? Сколько вы служили в полиции, тридцать лет? Тогда вы должны знать, сколько народа бывает задействовано в подобных делах: люди прокурора округа, потом ребята, которые брали его, судья, клерк в суде, в конце концов! Не слишком ли многим придется, э-э-э, дать на лапу, чтобы преступление как бы исчезло?

— Назовите цифру.

— Даже с большими деньгами полной уверенности в успехе быть не может. Ведь это не дело о парковке машины в запрещенном месте. Есть много деталей, которые...

— Ну, хватит меня обрабатывать, — перебил его Голд. — Вы нарочно всю эту чушь несете, чтобы набить цену своим услугам. Я говорил о вас с очень многими, все утверждают, что вы способны доводить дело до конца, и вполне успешно. Если бы у меня не было уверенности, что с моей проблемой вы справитесь, я бы не стал здесь с вами беседовать. Я выбрал бы какой-нибудь другой способ. Так что кончайте ходить вокруг да около и скажите сколько.

Пристально разглядывая лицо Голда, Макгриффи закурил сигарету. Допил свою чашку кофе. Из другого зала доносилась музыка: музыкальный автомат играл громкую сальсу — много ударных инструментов и бесконечно повторяющаяся партия на пианино.

— Тридцать тысяч.

Голд фыркнул.

— Но ведь его не в групповом убийстве обвиняют! За какое-то хранение наркотиков тридцать тысяч?

— Полфунта кокаина — не такие уж игрушки. Вдобавок обвиняемый является юристом. Судьи ох как ненавидят попавшихся адвокатов! Ведь это — позор профессии.

— Двадцать.

Макгриффи покачал головой.

— Не получится. Слишком многих придется учесть, взять в долю. — Он на секунду умолк, погладил усы. — Я взялся бы сделать это за двадцать пять.

— Двадцать две, — поспешно отреагировал Голд.

— Эй, кончайте дурью маяться! — Макгриффи не на шутку рассердился. — Вы что, меня обжидить пытаетесь?! Мы с вами не на Южном Бродвее, и я вам не какой-нибудь вонючий латинос, покупающий пару туфель из поддельной крокодиловой кожи. Это вы пригласили меня, помните? Так будьте любезны расплатиться по счету!

Голд примирительно поднял ладонь.

— Ладно. Извините. Я согласен — по рукам! — Он встал. — Подождите меня здесь.

Макгриффи мгновенно почувствовал неладное.

— Здесь обождать? Зачем это?

— Буду через секунду. Расслабьтесь.

Голд направился к двери мужского туалета. Пока он шел через короткий вестибюль, подозрительный взгляд Макгриффи жег ему спину.

Очутившись в уборной, он запер дверь на задвижку и вытащил из кармана пиджака желтый конверт из толстого картона. Отсчитав двадцать пять тысяч долларов, он обернул оставшиеся пять резинкой и запихал сверток в левый карман брюк. Двадцать пять тысяч он вновь засунул в конверт и запечатал его. Наскоро помочившись, он вышел в обеденный зал. Макгриффи, по-прежнему нервно ерзавший, ожидал его с нетерпением.

— В интересное время приключился у вас зов природы! — буркнул он.

Голд сел и пустил конверт по столу. Макгриффи быстро положил его в карман, его глаза при этом стреляли по опустевшему залу.

— Вот так запросто вы носите с собой деньги?

Голд пожал плечами.

— А кто у меня их отнимет?

Макгриффи улыбнулся и покачал головой.

— Все, что о вас рассказывают, — чистая правда.

— А рассказывают далеко не все, детектив Макгриффи. Есть многое, о чем можно было бы рассказать еще.

В зал зашла официантка с чеком. Голд дал ей десятку и двадцатку. От сдачи отказался. Одарив его ослепительной улыбкой, она собрала грязные тарелки и удалилась. Собираясь уходить, Голд поднялся. Макгриффи (теперь его манеры стали небрежны и вальяжны) посмотрел на него и зевнул.

— Если вам еще когда-нибудь понадобится одолжение... — Он усмехнулся.

Голд положил руки на стол и нагнулся к Макгриффи; их лица были в нескольких дюймах друг от друга.

— Слушай, жирный козел! — Голд говорил резко, но тихо. — За двадцать пять тысяч долларов — это уже не одолжение. Двадцать пять тысяч — это чистой воды сделка. И не забудь, что, если хотя бы что-нибудь в этом деле пойдет не так и мой зять просто услышит об этом еще раз, ты мне ответишь за все, а двадцать пять тысяч — это большая ответственность.

— Спокойно, спокойно. Не принимайте так близко к сердцу. — Макгриффи застенчиво улыбнулся. — Это всего лишь фигура речи. Я знаю, как все это делается.

Голд выпрямился.

— Думаю, мы поняли друг друга.

— Конечно. — Макгриффи кивнул. — Вы действительно нечто большее, чем о вас рассказывают. Вы знаете, в «наркотиках» вас все еще вспоминают!

— Неужели?

— Ну да, когда кто-нибудь из «нарков» особенно круто оформит какого-нибудь торговца наркотиками или еще кого, про него говорят, что он «крут, как Голд». Я-то сначала думал, что gold в смысле «золото», то есть золотой такой коп, а потом кто-то сказал мне, что они вашу фамилию имеют в виду.

— Еще увидимся, детектив. — Голд двинулся к выходу.

— Хорошо, — закричал вслед ему Макгриффи. — Послушайте, вы не очень-то круто обходитесь с этими заборописцами. Кое-кому кажется, что они настоящие художники!

Смех Макгриффи отскакивал от стен пустого зала гулким эхом.

* * *