Убийца теней

Только теперь Ярла вспомнила, что в её заплечном мешке лежит рукопись узника. Она переложила бумаги туда вчера вечером, когда собиралась на охоту. Конечно, уходя, дверь комнаты заперла. Но у хозяев всегда есть запасные ключи. А ложась спать, она вовсе запереться забыла… Не напрасно ли уверяла вчера Лорка, что у неё надёжнее бумаги сохранятся? Можно ли в этом городе ручаться за надёжность чего бы то ни было, пока тут заправляет Воллет? Возьмёт да и подкупит кого – пошарить в её отсутствие в вещах… Одной этой рукописи вполне достаточно, чтобы занять тюремную клетку по соседству с Талвеоном. Вот разве что не придёт Воллету в голову такая идея – у сумеречного охотника еретические писания разыскивать. Здесь другая тактика борьбы подходит: как нынешним утром, например, в бестолковости обвинить. Хотя почему не придёт?.. Такому, как Воллет, что хочешь придёт в голову, не только обыск устроит – ещё и нарочно подсунет крамолу какую-нибудь. Хозяев посулами прельстит, или соседей по комнатам… А Саулина? Нет, эта не прельстится, не купится… Но кого купить нельзя, того запугать можно.

Тьфу ты, да что такое… что за город такой? Тут поживёшь – пожалуй, совсем сумасшедшей станешь, звука собственных шагов начнёшь пугаться. Бывают же люди на свете – как отравят всё вокруг себя. Целый город даже…

Впрочем, нет, глупости. Не один Воллет во всём виноват. Ей ли не знать, что в каждом человеке всякого понамешано…

– Чего рассказывать-то? – пожала плечами Ярла. – Ты же читал уже.

– Я о том узнать поподробнее хочу, что тебе лучше всего известно. О злых духах, то есть… которые не злые духи, а… людьми порождаются.

Лорк, выговаривая это, не то нахмурился, не то поморщился болезненно. Трудно было ему, к другим взглядам приученному, это новое воззрение принимать. Ярла даже пожалела его немного. Ну что тебе стоило, двухбережный брат, чуть посильнее в свою правоту упереться? Свою, или ту, которой тебя с детства учили – это всё равно… Что стоило слова еретика и убийцы теней напрочь отвергнуть? Ведь твои единоверцы одного и за человека-то не считают, а вторую недолюбливают, доверия не удостаивают…

Но если нет в человеке склонности на самый высокий алтарь свою правоту возносить, так уж нет. К другим мнениям прислушиваться обречён. И если они более разумными представляются, то свои взгляды обречён менять. А что на свете труднее быть может?..

– Ты что, хочешь, чтобы я тебе лекцию прочитала?

Невольная ассоциация с незадачливым лектором лореттской учёной общины, угодившим в тюрьму, заставила Ярлу невесело усмехнуться. А Лорк едва не сказал опять своё «да, то есть…» В последний миг только исправился:

– Я просто хочу знать то, что знаешь ты… Я же не виноват, что от рождения такими возможностями не обладаю.

Ярла снова усмехнулась.

– Тут один уже пытался известную ему истину до других донести, но двухбережные братья, – она сделала ударение на этих словах, – помогли ему перед тюремной мышью свои лекции продолжать.

– Ты виделась с ним?

Лорк чуть не спросил «Ты видела в его камере ручную мышь?» – но это вышло бы совсем уж глупо.

– Да, виделась, меня пропустили. Заперт он надёжно, ничего не скажешь.

Лорк только вздохнул. Не стал оправдываться и уверять, что он не такой, как другие братья, если и был, как они, то уже не такой. Не стал убеждать Ярлу, что ему можно доверять. И рассказывать, как не по своей воле попал в братство, тоже не стал – хотя из тех его слов, «меня приютили, чтобы спасти человеческую часть моей души», можно было заключить, что двухбережники воспитывают его с младенчества.

– А ты знаешь, что мы не очень это любим – посторонних в свои знания посвящать? И не из-за того, что такие жадные и делиться не желаем…

– Откуда я могу что-то про вас знать? – с искренним сожалением и уже не надеясь на согласие Ярлы, сказал Лорк.

В который раз она мысленно взвесила противоположные соображения. С одной стороны лишняя откровенность опасна, с другой – сторонник не помешает никогда, тем более в таком городе…

Чтобы ещё немного потянуть время и подумать, Ярла, бросив: «Ты уж ещё раз извини», поплескала в лицо давно остывшей водой из умывального кувшина, вытерлась. Последними остатками воды прополоскала рот, высунулась из окна и, убедившись, что пострадают разве только морковные грядки, сплюнула на улицу. Наконец, решилась:

– Ладно, я буду говорить, а ты слушай. А уж то я говорю, что ты хочешь узнать, или нет…

– Кто всё-таки такие те, кого называют злыми демонами, левобережными духами, как этот зверь, который сейчас в городе, например? – на одном дыхании выпалил Лорк.

При упоминании о звере Ярла недовольно поморщилась.

– Злые духи – это злые духи. Вся штука в том, откуда они берутся. Ты, видимо, уже и сам понимаешь, что ни с какого ни с берега, ни с левого, ни с какого ещё.

– А откуда?