Убийца теней

– Вера Двух Берегов учит во всём видеть либо добро, либо зло, хотя в действительности мало где и мало в чём то или другое существует в чистом виде. Элементалы не злы и не добры по своей изначальной сути. А люди… о людях трудно судить. Из-за своей замкнутой природы, которую по незнанию можно принять за отдельность, отрезанность от остального мира, человек может начать действовать этому миру в ущерб. Не для того, чтобы навредить миру, а как будто бы для того, чтобы принести пользу себе. Это ошибка, потому что на самом деле противопоставления между миром и человеком нет, но мало кто из людей хочет это признать. Гораздо проще объявить такие «действия против» злом, напоказ осудить их, а втайне продолжать действовать именно так. Но штука в том, что как только зло было придумано, оно появилось. И вредит оно не только миру, но и тем, кто его породил. Превращает душу в источник пищи для ларва. Потом этот ларв идёт убивать других людей, а его хозяин, если жив, нового отращивает…

Ярла перевела дух, заставила себя замолчать. Слишком уж развязался у неё язык… Не за своё дело принялась, за философствования. Причём весьма эмоциональные. Хватит в Лоретте и одного философа…

Поймав на себе пристальный взгляд Лорка – более пристальный, чем хотелось бы – Ярла отвернулась. Чего этот двухбережник себе воображает?.. Что в тайные мысли её проник? Угадал, что убийца теней из Фейрена не повзрослела до сих пор, и больно ей оттого, что не хотят люди «думать и делать плохо» перестать?

– Но ведь не только зло мы придумали, как ты говоришь, но и добро тоже, – не сводя с Ярлы почти по-детски ясного взгляда своих серых глаз, сказал Лорк.

Ну да. Чего ещё ожидать – от него-то?..

– Ага, – ворчливо откликнулась Ярла, – для нас если кто ближнему своему глотку за медный грош не хочет перегрызть, так уж и не знай какое добро тут, поудивляться надо и похвалить. Ты, святой брат… не больно верь всем словам-то моим, что вот, мол, сначала так люди думали, а потом по-другому стали, и изменилось всё. Сказки всё это, наши, ведуньи. Легенды, предания. То есть, может, и неправда совсем. Но я тебе про элементалов говорила… У Талвеона есть друг элементал, сильф, ты знаешь? – неожиданно для себя перевела разговор с отвлечённых тем на действительные события Ярла. – Хотя откуда тебе знать…

– Правда? – не удивиться Лорк не мог, но тут же добавил: – Да, такой человек, как он…

– Такой, как он, сумевший восстановить ниточку порванных связей между человеческим и природным миром, конечно, может быть другом стихийного духа, – договорила вместо Лорка Ярла. – В своей рукописи он рассказывает об этих существах не голословно.

Лорк не удержался, в точности повторив вопрос, который Ярла в своё время задала Талвеону: почему элементал не поможет узнику бежать из тюрьмы? И Ярла объяснила, почему, думая про себя, как было бы хорошо, будь всё так просто. Помог бы этот элементал и Талвеону из тюрьмы бежать, и ей ларва выследить – тоже из дружбы к Талвеону. Ведь узник себя отчасти виноватым в освобождении этой тени считает… своё сопротивление Воллету, то есть. Да только элементал – не волшебный помощник из сказки, который всё за её героев делает. Не так велики его возможности. И связь между миром стихийных духов и миром ларвов слишком слабая.

Лорк, выслушав, задумался о чём-то. Потом вздохнул:

– Неужели всё дело в устройстве людей, в том, что своё собственное тело и душа у нас? Неужели из-за этого наше с миром единство нарушилось?

У Ярлы появилось искушение сказать что-нибудь вроде: «Нет, из-за того, что кто-то когда-то двухбережную веру измыслил, с её Творцом, который людей за нехорошие дела как малых детей наказывает, с двумя берегами, злым и благим, со всеобщей двойственностью». Но она понимала, что если и будет доля правды в этих словах, то далеко не вся правда. Ну, пусть один, двое, десятеро взяли и измыслили – а другие приняли, согласились, значит, предрасположены были к такой вере.

– Я ведь говорила уже: похоже на то, что в какой-то момент люди своё удобство, свою пользу выше всего поставили, себя господами мира стали считать, а всех остальных существ – ниже. И любые другие суждения объявили ложными.

– Выходит, и двухбережная вера тут сыграла свою роль… – это сказал сам Лорк, не Ярла. Не мог не сказать: по убеждениям двухбережников человек – «господин природы». – Но почему? Зачем всё вот так?.. Почему бы святым отцам не признать, что разная философия возможна: кто во что хочет, в то и верит…

«Ну, брат Лорк, – подумала Ярла, – может, я и сама ещё из детства не вышла, а ты и подавно».

– Подумай чуть-чуть, зачем «всё вот так». Людьми удобнее управлять, когда все мыслят одинаково. Проще над ними власть удерживать, повиновения добиваться. А если они ещё и так мыслят, что в головах постоянно страх наказания и чувство вины, то и совсем просто. Плохого делать не надо, потому что накажут тебя за это. А виноват ты уже тем, что далёкие твои предки мятежных духов послушали, согрешили и провинились. Чувство вечной вины – страшное чувство, Лорк. Я знаю, о чём говорю.

– Оно тоже порождает ларвов?