Убийца теней

– Это тени людей. Как бы тебе объяснить… Никто из нас не идеален, да? Во всех есть и плохое, и хорошее. Но знать – одно, а видуны… замечают это, в самом прямом смысле. Но пока это просто мешанина чувств, она видится не как настоящий зрительный образ, лишь чувствуется. Ну, как свет и темнота. Ты можешь различить свет и темноту даже с закрытыми глазами, не видя их.

Ярла устроилась на подоконнике, свесив одну ногу и обхватив руками колено другой.

– Получается, вам достаточно одного взгляда на человека, чтобы понять, какой он? – спросил Лорк.

– Ну, это преувеличение. Скажем… пристального взгляда, взгляда не глазами, а… нашим видуньим чувством достаточно, чтобы понять, стоит ли человеку верить. Чтобы разглядеть, насколько проявлены его… не самые лучшие качества.

Лорк посмотрел на Ярлу так же удивлённо, как Саулина, когда увидела вытащенный из-под подушки кинжал. А то и ещё удивлённее. И что-то среднее между восхищением и суеверным страхом мелькнуло в его глазах. Но почти сразу это выражение исчезло, Лорк нахмурился:

– А ведь, пожалуй, с такими способностями жить не только легко… но и трудно.

– Пожалуй, – в который раз невесело усмехаясь, кивнула Ярла. – Но слушай дальше. – Она уселась по-другому, боком к Лорку, и теперь смотрела больше за окно, а на своего собеседника лишь изредка бросала взгляды. Интересно, при каких обстоятельствах в своё время отец посвятил Риттона в тайны видунов?.. – Есть такой порог, когда… когда эти не лучшие качества пересиливают, одолевают человеческое в человеке, если понимаешь, о чём я. Когда тень побеждает и начинает силу набирать. С этого момента она по-настоящему видимой для нас становится. Вроде о́блака, к человеку привязанного. Сначала бледненькое такое облачко, потом потемнее, а потом форму приобретает, на фигуру человека-зверя похожую. И такие вот штуки некоторые люди за собой таскают, иногда по нескольку даже. Мы их называем ларвами, масками, или тенями. Кое-кто, впрочем, паразитами… а шутники – грибами. Ларвы действительно себя как паразиты ведут, силу из человека пьют, из хозяина. Чем сильнее чувства, их породившие, тем сами они сильнее становятся. Но в большинстве случаев такие связанные ларвы гибнут, исчезают, рассеиваются, когда жизни их хозяина срок приходит. И если бы вот этим всё ограничивалось, не было бы сумеречным охотникам работы.

Ярла замолчала. Лорк слушал её с таким напряжённым вниманием, что не подгонять не мог:

– Но работа для вас есть…

– Да. Случается, что ларв накапливает слишком много силы. Хозяин его умирает, из этого мира уходит, а ларв тут остаётся. И свободным становится: связь-то с человеком разорвалась. Вот это и есть ночные твари, на которых мы охоту ведём. Отсюда и выдумки про то, что иногда покойники после смерти в обличии призраков или упырей возвращаются.

Но бывает и по-другому. Бывает, связь ещё при жизни хозяина прерывается, если ларв особенно сильный. Такой тоже становится ночной тварью. На свободе они по-прежнему питаются энергией людей, только не хозяина уже, а других. Люди для них – добыча, пища. Не то чтобы в прямом смысле, не сами люди… Страх, который жертва чувствует. Именно страх, не другое. Вот, скажем, упыри кровь высасывают, такой способ убийства у них. Но это их суть так проявляется, а не то что сама кровь для них пища.

Для людей ларвы невидимыми или видимыми могут быть, по своему желанию. Когда видимы – или в своём истинном обличии предстают, или человеческий облик принимают. Но мы всегда их теми, кто они есть, видим. От нас они только спрятаться могут, но в невидимости не скроются. И под человеческой личиной тоже – сразу замечаем, что никакой это не человек. Ну вот, вроде, всё я тебе рассказала.

– Нет, не всё, – проснувшийся интерес Лорка было не унять. – Почему эти твари разные? Ты же сама сказала – упыри, призраки…

– Так я с тобой окончательно в лектора превращусь. По тварелогии… Ну ладно, слушай дальше. – Ярла спрыгнула с подоконника и принялась расхаживать по комнате. – Ларвов, которые для людей опасны, шесть разновидностей. Их разные чувства порождают. Ты, Лорк, – перебила вдруг она сама себя, – главное, вот что помни: я не о «плохих» чувствах вообще говорю, какого-то там праведного судью не строю из себя… О тех только случаях речь, когда эти «плохие» чувства над всем остальным начинают преобладать. Когда поглощают всё, и человек о добром, что в нём есть, забывает… Ну вот. Чаще всего, значит, дело с голодными духами приходится иметь. Их много всяких – вампиры, упыри, вурдалаки, инкубы и суккубы, каждый со своей особенностью. Но происходят все от алчности, когда она человеком завладеет. К чему угодно алчность: к богатству или власти, например. Или же зависть, или похоть чрезмерная. Иногда даже обычное обжорство. Самые худосочные вурдалаки – от таких толстяков рождаются, бывает, которым в дверь трудно пролезть. Ну, не пойми неправильно… Не хочу сказать, что если человек поесть любит, то обязательно уж и ларва волочит за собой. Нет, это именно когда преувеличена алчность, из-под контроля выходит.