Убийцы, мошенники и анархисты. Мемуары начальника сыскной полиции Парижа 1880-х годов

В данном случае ничего нового нам не придется вводить. В Лондоне по два раза в день рассылаются рапорты обо всех полицейских операциях главным чиновникам Скотленд-Ярда и начальникам всех полицейских частей.

Однако возвратимся к вопросу о магазинных воровках и о тех ошибках, которые возможны при совершении арестов. В распоряжении судебных властей и полиции есть одно средство избежать множества ошибок, именно: как в этих делах, так и во всех других, следователь должен стараться как можно меньше придавать значения поведению обвиняемых. Я знаю, что очень многие полицейские деятели не разделяют этого мнения и на основании волнения или смущения человека, находящегося перед ними, делают свои выводы о его виновности или невиновности.

Человек краснеет, бледнеет или начинает плакать на допросе, это еще не доказательство, что он виновен. В большинстве случаев это просто результат столкновения с полицией. Особенно наглядно это можно наблюдать в делах так называемых магазинных краж, когда арестованные женщины боятся не только полиции, но еще своих мужей, родственников, света. В продолжение нескольких часов они находятся в состоянии такого смятения, такой растерянности, что отказываются даже называть свою фамилию, как было с той бедной женщиной, оказавшейся даже невиновной, о которой я рассказывал выше.

Бывают и такие, которые начинают бессмысленно лгать, называть себя вымышленными именами, давать ложные адреса, но вовсе не потому, что они были виновны.

Очень часто в таких случаях ложь ровно ничего не доказывает. Есть люди, которые чувствуют непреодолимую потребность лгать, когда судьба почему-либо приведет их в столкновение с судом или полицией. Так и кажется, что они воображают, будто правосудие подставляет им ловушку. На моих глазах перебывали сотни таких примеров.

Помню одну курьезную парочку овернцев, которых обвиняли в сбыте довольно значительного количества будто бы заведомо краденого сыра.

Было документально доказано, что они получали большие партии сыра, но обвиненные с бессмысленным упрямством отрицали очевидность факта. Между прочим, собранные о них справки характеризовали их как вполне честных людей. Напрасно я старался им доказать, что если они по невниманию купили сыр у воров, то это еще не составляет преступления. Потерянные слова! Они с ослиным упрямством уперлись на своем и ни с места!

Три месяца они просидели в тюрьме, а на суде было установлено ясно как божий день, что они купили сыр по нормальной цене, отнюдь не подозревая, что продавцы — воры. Само собой разумеется, овернцы были оправданы.

Но если бы они с самого начала не стали лгать и просто, бесхитростно рассказали правду, им ни единого дня не пришлось бы пробыть в тюрьме.

Но вот другой случай, еще ярче и нагляднее доказывающий, к каким трагическим последствиям может привести ложь в показаниях на судебном следствии.

Однажды суд получил анонимное письмо с доносом на одного рабочего В., будто он совершил убийство незадолго перед тем в окрестностях Макона.

Действительно, в чаще леса был найден страшно обезображенный труп молодой женщины с перерезанным горлом.

Для установления личности убитой не было других указаний, кроме ее костюма. На ней было очень простенькое черное платье, такая же шляпка с пером и белье, помеченное инициалами «М. Р.». Наконец интересная подробность: около трупа была найдена челюсть искусственных зубов американской фирмы А., вырванная изо рта убитой.

Инициалы возлюбленной субъекта, на которого был сделан донос, также были «М. Р.», и эта женщина исчезла довольно таинственным образом.

Говорили также, что сам В. покинул Макон накануне того дня, когда труп был найден в лесу. Нашлись даже свидетели, утверждавшие, что В. не раз грозил убить свою приятельницу, покинувшую его ради возлюбленного, некоего Г.

В., само собой разумеется, энергично отрицал свою виновность в убийстве, но он начал лгать с весьма опасной для него последовательностью.

По мнению врачей, производивших осмотр трупа, преступление было совершено 14 июля, а В. утверждает, что он уехал из Макона 12-го, потом останавливался в Дижоне и в Фонтенбло и приехал в Париж в ночь с 13 на 14 июля.

Это алиби было легко проверить, так как он указывал на знаменательное число национального праздника. Тотчас же были сделаны запросы по телеграфу, и очень скоро выяснилось, что В. нагло лгал, так как из Макона он уехал только 14-го вечером.

С другой стороны, очень многие свидетели признали в обезображенном трупе женщины госпожу M. Р., бывшую возлюбленную В.

В тот день, когда все они видели ее в последний раз, на ней было черное платье и шляпка с пером, совершенно так же, как на убитой. Наконец, всем было известно, и сам В. не отрицал, что его любовница носила вставные зубы, купленные у американской фирмы А.

С каждым днем В. все более и более запутывался во лжи. Положение его было незавидно, по обыкновению, присяжные относятся беспощадно к подсудимым, которые с глупым упрямством отрицают свою виновность.