Убийцы, мошенники и анархисты. Мемуары начальника сыскной полиции Парижа 1880-х годов

Я приказывал им арестовывать только тех, кто на их глазах возьмет руками какой-нибудь предмет и спрячет его. Они должны были также задерживать воровок только по выходе из магазина, чтобы они не могли сказать в свое оправдание, будто шли к кассе, чтобы заплатить за взятые предметы.

Вопрос о магазинных кражах — один из наиболее деликатных, и, может быть, когда-нибудь со временем я займусь им специально.

Как бы там ни было, но уже сделано значительное улучшение в организации этой особой отрасли полицейской деятельности с тех пор, как циркуляром судебного ведомства формально запрещено всем модным магазинам самовольно творить суд и расправу над воровками. В прежнее время женщину, пойманную в воровстве, отводили в кабинет хозяина или управляющего магазином и там обыскивали. После ее признания все улаживалось миролюбиво при посредстве штрафов в пользу бедных.

Суд совершенно обоснованно воспретил этот способ, потому что уже известно, чего стоят обещания и сознания при подобных обстоятельствах, к тому же только одному правосудию предоставлена власть карать или миловать.

В настоящее время инспектора модных магазинов имеют одно только право: препровождать женщин, пойманных на воровстве, к комиссару полиции местного участка.

Бесспорно, в больших модных магазинах ежегодно попадается множество воровок, и я отнюдь не намерен утверждать, что все эти женщины безвинные жертвы, но странное дело, между ними очень мало профессиональных воровок.

Комиссаров полиции, обязанных производить обыски, в особенности поражает удивительное разнообразие предметов, которые случается находить у воров. Часто эти женщины скорее коллекционерки, чем воровки, они с жадностью антиквариев собирают все то, что им удается украсть в магазинах, но избегают продавать эти вещи.

Помню, при одном обыске у жены очень состоятельного человека я нашел три дюжины чулок для детей трехлетнего возраста. Эта женщина была бездетна и, наверное, сама не знала, что ей делать с украденными чулками. Должно быть, огромные базары, на которых женщины находят все, что может их соблазнить, обладают какой-то удивительной притягательной силой, своего рода даром гипнотизации.

Клептомания, признанная медициной и причисленная к разряду нервных болезней, бесспорно, обязана своим происхождением тому непрерывному соблазну, который представляет для парижанки магазин модных вещей, сделавшийся грозной силой, с тех пор, как имеет в своем распоряжении, при благосклонном содействии прессы, широковещательную рекламу.

Кстати, заговорив об обысках у воровок, я расскажу один в высшей степени оригинальный случай, к тому же затрагивающий чрезвычайно интересную полицейскую проблему.

В одно прекрасное утро ко мне в сыскное отделение явился очень прилично одетый господин, — как потом оказалось, служивший в одном большом административном учреждении.

— Господин Горон, — сказал он мне, — я пришел к вам с просьбой разыскать мою приятельницу, которая вчера исчезла из дома при таких таинственных обстоятельствах, которые заставляют меня сильно опасаться, что она убита.

Разумеется, я подробно расспросил моего собеседника и узнал, что действительно его возлюбленная исчезла при столь странных условиях, что подозрение о преступлении отнюдь не преувеличено. Привратник в том доме, в котором жила госпожа X., рассказывал, что накануне, часа в четыре пополудни, он видел эту даму, возвращавшуюся к себе в сопровождении каких-то четырех субъектов, имевших весьма непрезентабельный и подозрительный вид.

Час спустя четверо посетителей удалились один за другим, причем, двое последних унесли большой и, по-видимому, очень тяжелый сундук.

Приблизительно около этого времени дело Гуффре, убитого Эйро и его приятельницей Габриэлой Бомпар, создадо сундукам и чемоданам совершенно своеобразную известность.

— Ах, Боже мой! — воскликнул несчастный. — Что, если эти негодяи убили мою бедную Лизу и положили ее труп в этот сундук! Всю ночь я надеялся, что она вернется, но, не дождавшись ее, решился пойти к вам.

Я отправил уведомление в суд, и было решено, что я приеду на квартиру исчезнувшей женщины вместе с прокурором республики и комиссаром полиции.

Тем временем послали за слесарем, чтобы взломать замок, а мы начали допрашивать привратников.

Их рассказ был, если возможно, еще более драматичен, чем повествование возлюбленного исчезнувшей женщины.

И муж, и жена — привратники еще содрогались от страха при одном воспоминании о тех ужасных людях, которых накануне госпожа X. привела к себе. Они были так плохо одеты и имели такой подозрительный вид, что привратник побоялся оставить свою жену одну в сторожке и не пошел за полицейским.

— Впрочем, — добавил он, — уверен, что у них был пятый сообщник, который стоял у ворот и, наверное, убил бы меня, если бы только я показался.

Очевидно, у трусов бывает совершенно особый взгляд на вещи. Во всяком случае, их показания произвели сильное впечатление, но всего больше мы были поражены видом квартиры, когда слесарь открыл перед нами дверь. Казалось, здесь был учинен форменный грабеж.