Убили Гангрену

— А ты молодец, парень, лихо водишь машину, — похвалила баба Дуся водителя.

— Это пустяки, — шофер снова улыбнулся. — Я ведь бывший автогонщик, а теперь вот пришлось превратиться в таксиста.

— Жизня такая, милок, пошла, — вздохнула баба Дуся, — живем, как желуди.

— Почему как желуди? — удивился таксист.

— Да как же! Не знаем, каким ветром и в какую сторону нас снесет, не знаем, какая свинья нас сожрет. А пожаловаться некому — кругом одни дубы.

— Ну ты, бабуля, прикольная! — громко рассмеялся таксист. — Значит кругом одни дубы!

— А что — не так? Вот скажи, кому пожаловаться? Я всю жизнь положила на совхозные дела, не всегда хорошо ела, не всегда много спала, тяжестей перетаскала — не пересчитать! А что за все это получила! Одну только медаль «Ветеран труда». А пенсия такая, что если бы жила одна, так мне бы и на еду бы не хватило, не то, что еще на одежду. А уж про мыло-шило… ну, пр о мелочи всякие, без которых жить просто невозможно — и говорить нечего. И кому я должна жаловаться? Или взять вот, к примеру, тебя. По телевизору я видала, как трудно гоняться на машинах по оврагам и колдобинам. А надо занять первое место! Надо Родину прославлять… А теперь ты вот возишь старуху, потому что твои былые заслуги стали никому не нужны. А ведь и здоровьишко, небось, в гоночных баталиях — то теряется.

— Еще как теряется, — вздохнул таксист.

— Вот и тебе жаловаться некому. Вся надежда только на тебя самого… притормози-ка, милок, сверни вот сюда, в низинку. Ага, сюда. Теперь жди меня. Ты не тушуйся, я не обману тебя, заплачу, как обещала.

— Да ладно, верю, — водитель помог отстегнуть ей ремень безопасности. — Все равно сегодня за полдня ни рубля не заработал. Только бензин зря сжег.

Баба Дуся подобралась поближе к домику и улеглась в ложбинке прямо напротив окна, сдвинула на затылок платок и стала внимательно вслушиваться. Вот «жигуленок» Игоря прошуршал совсем рядом с ней, но темнота ее скрывала от окружающих. Через несколько минут послышались приближающиеся шаги — это Игорь, отставив в стороне машину, возвращался к домику.

— Сколько еще ждать? — спросил официант. — У меня руки за спиной, на часы даже не могу посмотреть.

— Если он не опоздает…

— Толян никогда не опаздывает, — официант, явно, нервничал.

— Тогда он должен быть через шесть минут, — услышала баба Дуся и подобралась ближе к домику.

Вскоре к домику подкатила длинная машина и погасила фары. Кто-то длинный, весь в темной одежде вылез из кабины, осторожно прикрыв дверцу, подошел к крыльцу домика и, приоткрыв скрипучую дверь, тихонько крикнул:

— Димка, ты здесь?

«Толян приехал, — решила баба Дуся. — Что же делать? Как его не упустить?» Она полезла в карман и нащупала там шило. Это было ее оружие для самообороны. Решение пришло мгновенно. Она метнулась к длинной машине и затаилась там, никем не замеченная. Первый удар шилом по колесу дался ей с трудом. Второй удар получился удачнее, и она по-пластунски перебралась на другую сторону. Заднее колесо ей удалось уже без труда проколоть, а к переднему подобраться не успела: в домике раздался выстрел, и баба Дуся в ужасе подпрыгнула на месте и метнулась от машины за угол домика. Заглянув в окно, она увидела в тусклом свете Игоря в объятиях верзилы. Игорь размахивал руками, но взмахи были вялыми и совсем не боевыми. Вот верзила бросил Игоря и он упал на пол, баба Дуся снова вздрогнула, но не произнесла ни звука. Вот верзила поднял руку с невероятно большим пистолетом и выстрелил, но не в Игоря, а в угол, где сидел Димка-официант. Парень, скованный по рукам, дернулся под выстрелом и упал со стула.

— Сволочь, это ты меня подставил? За сколько ты продал меня сыскарю? — и снова выстрелил в него, потом быстро вышел из домика и подбежал к машине, завел ее отъехал метров на триста к дороге.

Он вышел из машины, стал крутиться возле нее, пинать в ярости ногами по колесам, потом взял из машины что-то вроде чемодана, баба Дуся издали плохо разглядела, и торопливо пошел в сторону шоссе.

Баба Дуся тут же метнулась к Игорю, подняла его голову и заглянула в лицо.

— Горяшка! Ты живой? — слезы покатились у нее из глаз и упали на щеку сыщику.

— Баба Дуся? — Игорь открыл глаза. — Как вы тут оказались?

— Куда тебя этот ирод прострелил?

— Ничего, баба Дуся, ничего… я могу встать… — он с трудом поднялся и полез в карман, — вот, — он вытащил диктофон, пробитый пулей, — вот что меня спасло…

— Да ты ранен, смотри — кровь!

— Да… пуля в груди, верно… больно… но… диктофон всю силу принял на себя, а в меня пуля воткнулась уже на излете… Вытащить бы ее, она тут, я чувствую… под кожей.

— А ну, покажи, — баба Дуся бесцеремонно расстегнула пиджак и рубашку, разорвала майку и осмотрела рану. — Терпеть можешь? Операцию буду проводить, — она достала шило, поплевала на него, вытерла кончик белоснежным платочком и ткнула шило прямо в рану.

— Ой! — вскрикнул Игорь. — Больно!

— Терпи, потом будет легче, — она поковырялась в ране и, ловко подцепив пулю, вытащила ее.