Убить Саламандру

Алина резко остановилась, дёрнув назад свою мать. Антонина Евгеньевна грозно обернулась, но как только она открыла рот, по её правой щеке прилетела звонкая оплеуха. Ошарашенная и оглушённая, мама отпустила руку дочери, прижимая обе ладони к покрасневшей щеке. Она молча открывала и закрывала рот, не в силах сказать ни слова.

Рука Алины ныла, вокруг запястья остался красный след, как будто на ней были наручники, но она гордо распрямилась и посмотрела маме прямо в глаза, так похожие на её собственные.

Ярость бурлила в ней лавовым потоком, извергаясь огнём в сердце и разливаясь в каждой клеточке тела. На её глазах сейчас погибли люди, один из которых был виновен в катастрофе, погрузивший мир в пучины ада. Сломанная Саламандра, символ террора сегодняшнего дня, встреча с которой сулила только смерть, спасла её и Влада от неминуемой гибели, уничтожая лабораторию и причину всех несчастий. Страх, который она испытала в той комнате, не сравнить ни с каким другим страхом. И мать, поселившая в маленькой Алине неуверенность в себе, недоверие к людям и внешнему миру, тревожность, неприятие себя и другие комплексы, больше не была страшна ей. Эта маленькая женщина, кое-как достающая по росту саму Алину, сломленная, разбитая, не могла напугать больше, чем пистолет, наставленный на тебя, и тело, не подчиняющееся приказам собственного мозга.

— Нет, — твёрдо сказала она, перечёркивая всё, что сказала и хотела сказать Антонина Евгеньевна. — Сейчас ты послушаешь меня, мама. Асфалия признана защищать простых людей от Слома и его последствий, так выполняйте свои обязанности, мать вашу, вместо того чтобы маяться дурью и соблюдать никому ненужные протоколы. В Эрмитаже много людей: охрана, прислуга, гости — и сейчас они все в опасности из-за огня. Я — твоя дочь, — Алина указала покрасневшей рукой прямо на себя. — Хоть раз в жизни послушай меня и поверь. Мы с Владом не виновны, и вы только потратите время на разбирательства, когда могли бы помочь людям.

Из двери, ведущей в лабораторию, вышло два кашляющих мужчины. Ком дыма вырвался в коридор с открытой дверью и продолжал прибывать даже после того, как проход закрылся вновь.

— Антонина Евгеньевна, там никого живого, много трупов. У самой двери двое с простреленной головой. Огонь разгорается быстро, уже подходит сюда. Доложить обо всём Фёдору Михайловичу?

Двое асфалийцев выжидательно смотрели на секретаря. Третий парень уже начал выводить Влада, провожая его мимо матери и дочери. Кузнецов с мольбой взглянул на подругу, но Алина тоже буравила мать взглядом, желая, чтобы она приняла правильное решение. Антонина Евгеньевна строго и с недоверием смотрела на дочь в ответ.

— Дмитрий, — громко сказала она, и асфалиец, успевший отойти уже на несколько шагов, остановился, оборачиваясь.

— Да, Антонина Евгеньевна?

— Отпусти бедного мальчика, мы не арестовываем невиновных, — ответила она, не оборачиваясь. — Охранники живы? — получив утвердительный ответ, секретарь продолжила. — Фёдору Михайловичу я доложу всё лично. Но, — взмахом руки она остановила открывшую рот Алину, — после того, как последний человек покинет здание.

Оторвав взгляд от дочери, Антонина Евгеньевна посмотрела на подчинённых впереди.

— Вы двое, хватайте охранников и вытаскивайте их наружу. Любому, кто встретится на пути, прикажите немедленно выйти на Дворцовую площадь. Дмитрий, — она обернулась к третьему подчинённому, всё ещё державшему Влада. — Да отпусти ты этого мальца. Поднимайся наверх, включай пожарную тревогу, свяжись с пожарной службой и начни организовывать эвакуацию, я иду следом.

Никто не пошевелился. Увидев, что её приказы не исполняют, Антонина Евгеньевна набрала как можно больше воздуха в лёгкие и гаркнула:

— Исполнять!

Дмитрий, что держал Влада, неуверенно сказал:

— Антонина Евгеньевна, при всём моём уважении, но это не по протоколу. Мы обязаны сначала сообщить обо всём Фёдору Михайловичу, и получить дальнейшие указания от него.

Лицо Захровой-старшей, красное с одной стороны, исказилось в гневе. Глаза превратились в две узких щёлочки, а кулаки сжались так, что побелели костяшки.

— Ты. Смеешь пререкаться со старшим по званию? Если собираешься апеллировать передо мной протоколами, то тебе следовало бы изучить их все. В момент чрезвычайной ситуации я имею право брать на себя обязанности капитана, а значит, имею право выдавать вам прямые указания. И сейчас я приказываю вам отпустить этих двоих и организовать помощь в эвакуации людей. Любое неподчинение дойдёт прямиком к Фёдору Михайловичу, и я посмотрю потом, как вы, птички, запоёте.

После неудачного брака и сломанной карьеры Антонина Евгеньевна старалась не отсвечивать, оставаясь скромной и кроткой на работе, выказывая свой властный нрав только дома. Однако она умела навести ужас, и сейчас прекрасно доказала это молодым парням, которые считали, что серая мышка не имела здесь настоящей власти.

Двое, Игорь и Кирилл, подхватили охранников и быстрым шагом удалились прочь из задымлённого коридора. Дмитрий убежал ещё быстрее, страшась, что секунда промедления больше усугубит его положение.