Читаем Убю король и другие произведения полностью

Декорации, меж тем, идеально отвечают духу пьесы, поскольку, с одной стороны, помещают пьесу в некоей безвременной Вечности, что делает возможными, к примеру, выстрелы из револьвера в тысяча бог знает каком году, а с другой — позволяют дверям распахиваться на заснеженные равнины под синим небом, мирному камину с тяжелыми часами превращаться в потайной ход, а пальмам расцветать под балдахинами кроватей для пропитания слонят, гнездящихся на этажерках.

Не стоит слишком сожалеть и об отсутствии оркестра — пусть и не достигая его густоты и звучности, рояли и литавры с успехом справятся со всеми темами спектакля.

Что же до действия, которое вот-вот начнется, то происходит оно в Польше, а проще говоря — Нигде.

Костюмы персонажей

Папаша Убю: Пиджачный костюм стального цвета, непременная трость, торчащая из правого кармана, и котелок. Начиная со второй сцены второго акта на голове поверх шляпы — корона. Со сцены VI (акт II) — с непокрытой головой. Акт III, сцена II: к короне прибавляется белый башлык наподобие королевской горностаевой мантии… Сцена IV (акт III) — огромный плащ с капюшоном, дорожная каскетка с отложными ушами; тот же костюм, но без шапки в сцене VII. Сцена VIII — плащ, шлем, шпага на перевязи, крюк, ножницы, нож и все та же трость в правом кармане. По икрам бьет болтающаяся на поясе бутыль. Сцена V (акт IV) — плащ и каскетка, но ни оружия, ни кола. Чемодан в руке для сцены на судне.

Мамаша Убю: Костюм консьержки, подрабатывающей продажей подержанного платья. Розовый чепец или шляпка с цветами и перьями, на боку — плетеная корзинка или хозяйственная сетка. Фартук для сцены пира. Королевская мантия начиная с шестой сцены второго акта.

Капитан Бордюр: Плотно облегающая венгерка алого сукна. Парадный плащ, позолоченная шпага, сапоги со шпорами, русская шапка с перьями.

Король Венцеслав: Королевская мантия и корона (после убийства короля ими завладеет Убю).

Королева Розамунда: Мантия и корона (позже переходящие к Мамаше Убю).

Болеслав, Владислав: Польские костюмы серой ткани с брандебурами из витого шнура, короткие панталоны.

Балдислав: Одет младенцем, в кружевной юбочке и чепчике с [два слова стерты].

Генерал Ласси: Польский костюм, треуголка с белыми перьями и шпага.

Станислав Лещинский: Одет по-польски. С седой бородой.

Ян Собеский, Николай Ренский: Одеты, как и все поляки.

Царь, или император Алексей: В черном, портупея из рыжей кожи, кинжал и ордена, ботфорты. Зловещая узкая бородка от уха до уха. Колпак [зачеркнуто: островерхий] в виде черного конуса.

Молотилы: Заросшие, с окладистыми бородами, в широких плащах цвета срыни (на худой конец зеленые или красные) и трико.

Брусок: [зачеркнуто: трико].

Народ: По-польски.

М. Федорович: То же. Меховой колпак вместо обычной ушанки.

Вельможи: Одеты по-польски, плащи подбиты мехом, украшены вышивкой.

Судейские: Черные мантии и шапочки.

Советники, Финансисты: Черные мантии, колпаки звездочетов, очки, длинные носы.

Казнокрады: Молотилы.

Крестьяне: По-польски.

Польское войско: В серых мундирах с оторочками и брандебурами. По меньшей мере трое с ружьями.

Русское войско: Два конника — костюмы, как у поляков, только зеленые и с меховыми колпаками. На детских лошадках с картонными головами.

Русский пехотинец: Весь в зеленом, колпак.

Стража Мамаши Убю: Одеты по-польски, с алебардами.

Капитан корабля: Генерал Ласси.

Медведь: Бордюр в костюме медведя.

Доходный срысак: Деревянная лошадка на колесиках или картонная конская голова на палке, в зависимости от сцены.

Экипаж корабля: Двое мужчин в матросских костюмах, все в синем, с гюйсами и т. д.

Польский капитан: В форме французского морского офицера.

О бесполезности театрального в театре

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза