Участники Январского восстания, сосланные в Западную Сибирь, в восприятии российской администрации и жителей Сибири

Родился в Чернигове в семье врача. Окончив Черниговскую гимназию, поступил в Киевский университет, там связался с народниками. Был учителем в одной из школ Киевской губернии. В 1879 году был арестован и сослан в Сибирь, где пробыл до 1886 года — сначала в Красноярске, потом в Минусинске.

Вскоре после возвращения из Сибири Белоконский опубликовал в Орле свои воспоминания о пребывании в тюрьмах и о дороге в ссылку (По тюрьмам и этапам. Очерки тюремной жизни и путевые заметки от Москвы до Красноярска. Орел, 1887). В них мы можем найти два небольших упоминания о польских ссыльных. Отчасти они являются результатом собственных наблюдений автора, но он также должен был использовать неизвестное нам исследование, ибо дает точные данные о количестве людей, сосланных в Сибирь в 1863–1866 гг.

1

Тобольск стоит в таком месте, что ни в промышленном, ни в торговом отношении никакой роли играть не может, и теперь падает год от году; он поддерживается только чиновниками и евреями, да отчасти — конкурентами последних — поляками, ссыльными 1863 г[ода], которые содержат гостиницы, кабаки, мелочные лавки.

2

[…] Кроме ссыльных уголовных, попадающихся на каждом шагу, есть еще, как известно, ссыльные политические; по количеству, больше всего политических ссыльных выпадает на долю поляков 1863 года; последних в попутные губернии, т[о] е[сть] в Тобольскую, Томскую и Енисейскую, сослано было всего 14 126 чел[овек]: 4101 в Тобольскую, 6306 в Томскую и 3719 в Енисейскую губернию.

Поляки устроили здесь булочные, колбасные, биргалле, гостиницы, рестораны; дали хороших медиков, ученых, ремесленников; с большим трудом польская интеллигенция снискивала себе пропитание, и нашли далеко не все: большинство, особенно с низшего сословия, не выдержало борьбы и поплыло по обще-сибирскому руслу эксплоатации и мошенничества, завоевывая человеческое существование; те же, которым не удалось пойти и по этой дороге, прозябали 20 лет в совершенно нищенской обстановке[329].

Белоконский И. П.

По тюрьмам и этапам. Очерки тюремной жизни и путевые заметки от Москвы до Красноярска.

Орел, 1887. С. 131, 227–228

3

Как старинный ссыльный пункт, Минусинск давно уже приобщен к культуре. Первыми насадителями ее были еще декабристы, потом поляки 30-х и 60-х годов, наконец, русские государственные преступники. При этом многие из поляков сделались уже постоянными жителями Минусинска и его округа и проявляли искреннее сочувствие русским […].

Как к ссыльным полякам относилось местное население, тому доказательством может служить следующий факт, имевший место в Енисейске. Молодой поляк нанимал у одной обывательницы квартиру. Та начала расспрашивать его, за что он попал в Сибирь.

— «Убил ты ли кого?»

— «Нет» — отвечал поляк.

— «Может украл?»

— «Нет, и не крал».

— «Так за что же тебя сюда послали?»

— «Я — поляк».

Обывательница взглянула на допрашиваемого с состраданием и, грустно покачав головой, произнесла: «такой молодой, а уже поляк». Очевидно, обывательница считала слово «поляк» названием неизвестного ей какого-то тяжкого преступления. В квартире, однако, молодому человеку она не отказала.

Белоконский И. П.

Дань времени: Воспоминания, 2-е изд. доп. М., 1928. С. 269.

№ 8. Михаил Павлович Овчинников — Из воспоминаний моей канской ссылки