Участники Январского восстания, сосланные в Западную Сибирь, в восприятии российской администрации и жителей Сибири

Радости моей не было предела — сперва потому что я тотчас могу выехать на родину, еще более, что нашел здесь, на чужбине, среди посторонних столь сердечных друзей. И скажу честно, что в жизни своей, даже на родине, по которой скучал, я уже никогда-никогда не испытывал столько сердечности, сострадания, истинной доброты и той любви к ближнему, какой наделили меня эти простые и мелкие людишки, но великие сердцем и душой!

На третий день я уехал. Я купил сани с «накладункой» (палатка выстлана шкурами северных оленей) и заплатил за все рублей шесть. Пречестный исправник дал мне в товарищи чиновника, который через Усть-Сысольский уезд, а было несколько сотен верст, переправил меня бесплатно. Сани я купил потому, чтобы не пересаживаться на станциях, а главным образом иметь удобный экипаж до самой железной дороги.

Устьсысольские дамы так много прислали мне подарков в виде пирогов, настойки, вина, что для того, чтобы забрать это, потребовалась бы отдельная подвода для провианта. Я оставил почти все своим бедным товарищам, которые еще оставались в изгнании […].

Zapałowski W.

Pamiętniki. Т. 2.

Wilno, 1913. S. 67–72, 72–78, 93–94, 110–112, 237–239.

№ 4. Ядвига Остроменцкая — Мемуары с 1862 по 1911 год

Ядвига Остроменцкая, дочь Виталиса и Казимиры Остроменцких, будучи годовалым ребенком, она покинула Гродненщину и в 1864 году оказалась в Томске, где ее отец находился в ссылке. Казимира решила присоединиться к мужу вместе с тремя дочерями: Марией, Габриэллой и самой младшей Ядвигой. После 10 лет ссылки Виталис получил разрешение переехать из Томска, где умерла жена, в Казань. Там Ядвига окончила гимназию и отдалась педагогической работе. В Казани она решила установить контакт с Элизой Оржешковой, которая знала ее отца. Близкие отношения, не только письменные, сохранялись до конца жизни Э. Оржешковой (1910). В 1893 году Ядвига учила детей в польской семье в Лондоне. После краткого пребывания там она заняла должность учительницы в одном из имений в Августовском уезде, что позволило завязать личные контакты с Элизой Оржешковой. В 1902–1935 годах была учительницей в женской школе в Варшаве. Умерла после отъезда из Варшавы в декабре 1944 года или в январе 1945 года. Воспоминания были созданы скорее всего в начале 40-х гг. XX в.

1

Перед ссыльными, которые оказались на сибирской земле лишенными имущества, стоял прежде всего вопрос о приобретении средств к существованию. Они брались за разные работы. Некоторые получали денежное пособие с родины. Отец, управляющий по профессии[402], не мог найти подходящего занятия. Вопрос решила наша мать, чей высокий интеллект, образование и основательное знание французского и немецкого языков проложили путь к учительской профессии. Этому весьма благоприятствовали местные условия. Томск, далекий от крупных образовательных центров, обладал слишком малым количеством образованных людей. Поэтому каждого человека, имеющего образование, пусть и заклейменного как «политического преступника», встречали доброжелательно. Достаточно сказать, что томский вице-губернатор Фризлер[403] после разговора на французском языке с г[оспожой] Эльжбетой Табеньской[404]предложил ей место учительницы для своих детей, которого она не приняла, опасаясь завязывать отношения с русским сановником. Наша мать после некоторых усилий получила предложение принять преподавание французского языка в восьми классах женской гимназии, которое с большим успехом вела на протяжении целого ряда лет, пользуясь привязанностью учениц и уважением сослуживцев и сослуживиц.

2